Аналогичный мир - 3
Шрифт:
Он вышел из кабинки, вымыл руки. Хорошие какие перчатки, прозрачные, совсем незаметные, и отпечатков не оставляют. Где только эта сволочь раздобыла такие? Жаль, теперь не узнаешь, а то бы прихватил тройку-парочку про запас. Но сейчас и от них надо избавиться. Так что осмотримся, обнюхаем, что можно, и продолжим.
Одежду ему дал Найф, и Андрей быстро убедился, что никак и ничем в толпе не выделяется. Правда, куртка-ветровка тонкая и промокла насквозь, пока он блуждал по улицам, но это не самое страшное.
Потолкавшись у одного из передвижных лотков, купил себе хот-дог и картонный стаканчик кофе, благополучно разменяв сотенную. И уже — сытым не назовешь, но по телу пошло тепло от съеденного — пошёл смотреть карту маршрутов и расписание.
В Кингслей ни одного маршрута не было. Прямого. Но если с пересадкой в Диртауне, оттуда до соседнего местечка Бредфорда, а там что… на попутке? Рискованно. Э, нет, вот ещё через, да, три без малого часа рейс, кружной с остановками и можно будет сойти по требованию, а там напрямик. И здесь не светиться, а спать и в автобусе можно.
Он пробрался к кассе, купил билет, потолкался ещё, купил в одном лотке сигарет, а в другом зажигалку. Как ни тянуло в зал для цветных, Андрей держался: нельзя, здесь его не знают и это даже не засветиться будет, а нарваться. Он же сейчас без документов, «беспаспортный» по-русски, а это — лакомая добыча для любого патруля, хоть полицейского, хоть комендантского. А ему надо добраться до Элли, забрать у неё удостоверение и рассчитаться, а там… там прямым ходом до ближайшей комендатуры. Всё, с этим. Теперь перчатки.
Он снова пошёл в уборную, в кабинке стянул перчатки, разорвал их. В унитаз? Забьёт, начнут прочищать и найдут. Значит, в комок и в карман, и… тоже в водосток? Неохота опять под дождь, только-только куртка подсыхать стала. Ладно, найдём по дороге удобное местечко.
Мучительно хотелось купить газету, но пришлось опять же сдержаться: с газетами только пожилые, а выделяться нельзя. Ладно, так походим…
…Когда объявили его рейс, Андрей уже можно сказать высох, выкурил две сигареты, выпил ещё кофе с гамбургером и сока с пирожным и был вполне доволен жизнью. Даже если его сейчас и заметут, он, по крайней мере, сыт.
Не слишком довольный временем и погодой немолодой шофёр принял у него билет, и Андрей прошёл в середину автобуса, сел к окну. Попутчиков немного — рейс не слишком удобный. Ну, и к чёрту всё. Нестерпимо хотелось спать. Но он дождался, пока шофёр займёт своё место, закроет дверь и стронет машину. И только когда за забрызганном дождём как слезами окном побежала назад предрассветная улица, Андрей откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, мгновенно провалившись в черноту настороженного опасливого сна.
На выезде из Колумбии ярко-красный рейсовый автобус разминулся с тёмно-синей «ферри». Ни шофёры, ни пассажиры не заметили
На масленицу выходных не дали, и гулял, в основном, Старый город, где заводчан было немного. Но суббота и воскресенье — это ж… широкая масленица, все удовольствия. Это надо отпраздновать. И погода как на заказ — солнце и мороз несильный, и без ветрие. Ну, гульнём, так гульнём!
Блины Женя отложила на выходные. В будни-то некогда.
— Эркин, я сегодня блины делать буду.
— Мм, — Эркин, обжигаясь, торопливо, как всегда по утрам, пил чай.
— Так ты с работы когда пойдёшь, купи сметаны, рыбы там хорошей.
— Ага, обязательно.
Эркин снизу вверх посмотрел на Женю.
— Женя, в субботу я в Старый город пойду.
— На кулачный бой? — лукаво улыбнулась Женя.
— Женя! — изумился Эркин. — Ты знаешь?!
— Загорье — маленький город, — смеялась Женя. — Здесь все всё всегда знают. Иди, конечно.
— Ага! — Эркин вскочил на ноги. — Я побежал, Женя, да?
Привычный вихрь утренних сборов, прощальный поцелуй в прихожей, и он уже бежит по коридору и вниз по лестнице.
А в воскресенье открытие Культурного Центра и приглашают всех-всех-всех. И они пойдут всей семьёй. Хорошо, когда праздники.
В бытовке, как всегда по пятницам, шумно и весело.
— Гульнём, братва!
— Кому что…
— Шелудивый о бане, а Ряха о выпивке.
— А что?! Я, братцы, любого перепью. Спорим? — Ряха задиристо озирается по сторонам. — Ну, с кем?
— Халявщик ты, Ряха, — хмыкает Геныч.
— Всё, мужики, — Медведев стоит в дверях бытовки. — Айда.
И все с шумом и гомоном валят следом во двор.
Работа привычна и потому несложна. Контейнеры, коробки, ящики, мешки — не всё ли равно, он со всем справится. Бегает, тащит, толкает, перекликается с остальными и думает о своём.
Завтра, как говорят, кулачки, кулачный бой. Уже не в «стенке», а один на один, но без борьбы, объясняли ему, чистые кулаки. Что ж, если не против Тима, то он любого вырубит. А с Тимом… там и повозиться придётся. И ещё неизвестно, как обернётся. И ещё есть… эти, со второго рабочего двора, да нет, этих он запросто вырубит, трепыхнуться не успеют…
…Он шёл из столовой.
— Хей! — гортанный возглас за спиной заставил его обернуться.
Трое индейцев в рабочей, как и у него, робе грузчиков настороженно, но без особой неприязни осматривали его. Ну, что ж, поговорим. Он ответил столь же внимательным взглядом и решительно подошёл. На последовавшую непонятную фразу ответил сдержанно:
— Не понимаю. Говори по-русски или по-английски.
— По-английски? — переспросил стоящий в центре. — С той стороны?
— Да.
— Давно племя потерял?