Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Трёт его мулат сильно, но не щиплет и не царапает, и он выдыхает:
— Спасибо.
И тут же получает затрещину.
— Заткнись.
Его вталкивают под струю и рывком за волосы запрокидывают ему голову, так что он захлёбывается под льющейся на лицо водой.
— Помогать запрещено, понял, малец, я из-за тебя под ток не лягу.
Он начинает отбиваться, молча, сжав губы, чтобы не захлебнуться, и его отпускают со словами:
— Краснорожий, а понятливый. Вали, малец.
Он перебегает под соседний пустой рожок, отфыркивается и отплёвывается от воды, мочалку он отобрал, а мыло? Вон на полу чей-то обмылок, и нырком, между ног старших,
…Эркин со вздохом перекатывает по подушке голову. Всё это было, было давно, очень давно. А он помнит…
…Розовое тело в чуть зеленоватой воде. Беляшка немолода, это жена надзирателя, и он должен её вымыть. Вообще-то он уже знает, как надо это делать, но вот никогда не знаешь, что беляшке в голову взбредёт, так что работаем осторожно. Пока она, вроде, довольна. Он наливает немного душистого мыла на губку, мнёт её в руках, чтобы вспухла пена, и осторожно водит губкой по телу женщины, лаская не руками, а губкой.
— Жалко, если тебя сделают джи, — смеётся беляшка. — У тебя хорошие руки, краснорожий.
— Спасибо, миледи.
Она насмешливо смотрит на него.
— А почему ты не улыбаешься?
Он испуганно растягивает губы в улыбке, и она звучно щёлкает его по лбу.
— То-то! Это нельзя делать серьёзно. Понял, краснорожий?
— Да, миледи, — весело отвечает он.
— Тогда благодари.
Она поднимает к его лицу руку, и он целует её, ощущая горький вкус мыла. Странно, пахнет хорошо, а на вкус — гадость…
…Эркин, не открывая глаз, облизал губы. Было и это. Ему было всё равно, кем его сделают, элом или джи. Он ничего не мог изменить в решениях беляков, не пытался угадать и потому не подлаживался. Не нарывался, конечно, он не дурак и не хотел умереть, но… нет, нафиг, нет. Он рывком сел и потряс головой. Чёрт, вот лезет эта пакость в голову и всё и тут. Жени ещё нет, а время уже за полночь перевалило. Проверяя себя, Эркин взял с тумбочки часы и посмотрел на светящиеся стрелки. Да, полвторого. Надо спать, а то будет на уроках носом клевать всем на потеху, а ему и за себя, и за Андрея слушать.
Эркин лёг уже набок, подсунул угол одеяла под щёку, как это делают Женя и Алиса. Когда вот так, то уже никакая гадость снится не будет. Надо спать. Всё в порядке, прошлого нет, он в безопасности…
…Выпив чаю, Андрей решил укладываться спать. Уже догадываясь, что убирать посуду — дело проводника, а не его, Андрей взял полотенце и пошёл в уборную.
Туалет в мягком вагоне оказался таким же, как и в плацкартном, разве только мыло лежит хорошее, туалетная бумага получше и бумажные полотенца есть тоже в рулоне.
Умывшись, Андрей посмотрел на себя в зеркало и провёл ладлнью по щеке. Щетина ощутима, но не видна, и бритьё можноотложить до утра.
Как он и предполагал, стакан из-под чая уже убрали. Всё, закрыть дверь и завалиться. До семи — проверяя себя он посмотрел на лежащий на столе листок расписания — правильно, Демировск в семь ноль три, стоянка три минуты, можно спать спокойно. Андрей достал и сунул — на всякий случай — под подушку кошелёк, снял и повеси рубашку и джинсы, оставшись в трусах и майке, откинул одеяло и лёг. А, чёрт, свет забыл! Щёлкнул выключателем и прислушался.
Перестук
Он лежал, улыбаясь, но улыбка была злой и напряжённой.
Поезд шёл ровно, без остановок, и редкие гудки не будили пассажиров мягкого вагона. Постепенно расслабился и Андрей, лицо его стало мягким и по-детски безмятежным.
И так он разоспался, что проснулся только когда из-за двери донеслось звонкое:
— Бутерброды, молоко, кефир, яички варёные…
Андрей зевнул, потянулся и замер, не услышав, а ощутив рядом чьё-то дыхание. И уже осторожно открыл глаза и повернулся набок. На соседнем диване сладко спали, повернувшись лицом к стене. Из-под одеяла виднелись тёмные с сильной проседью коротко стриженые волосы. Значит, в Демировске подсели, а он и не чухнулся. Хреново. Но поправимо. Андрей под одеялом Бесшумно перебрался в конец дивана и сдёрнул с вешалки свою рубашку. Ноги у него меньше пострадали. Надев рубашку, он уже спокойно откинул одеяло и натянул джинсы, нашарил ступнями шлёпанцы и встал. Достал из-под подушки и сунул в карман джинсов кошелёк. Всё, кажется, не разбудил.
Андрей неслышно откатил дверь и выглянул в коридор. Полная женщина в белых халате и шапочке катила перед собой двухъярусный столик на колёсиках, певуче приговаривая:
— А вот булочки, бутерброды, молоко, кефирчик кому.
Увидев Андрея, она улыбнулась:
— С добрым утром, чего на завтрак желаете? А то и заказать можно.
Андрей взял молока, бутерброд с колбасой и булочку с изюмом. Всё ж таки деньгами особо сорить не стоит, кто знает, что и как там в Царьграде будет. Молоко было в высоком картонном стакане, запечатанном бумажной крышкой, а булочка и бутерброд на тоже картонных тарелочках с гофрированными краями. И за всё полтинник. Терпимо. Андрей поставил покупки на столик со своей стороны, расправил аккуратно одеяло и, захватив полотенце и бритвенный набор, вышел из купе.
По дороге в туалет разминулся с проводником.
— Доброе утро.
— Доброе утро, — ответно улыбнулся Андрей.
— Спать больше не будете? Постель можно убрать?
— Пожалуйста, — согласился Андрей.
И когда он, уже умытый, выбритый, в заправленной в джинсы рубашке, вернулся в купе, его диван был уже убран, а постель… куда-то же её спрятали ил и проводник к себе унёс? Но… ладно. Андрей повесил полотенце и положил бритвенный прибор в закрытый шкафчик — вчера проводник показал — и сел к столу. Отодвинул со своей стороны шторку. За окном стремительно летел назад золотой белоствольный лес. Солнца нет, но светло. Андрей посмотрел на часы. Почти восемь. Что ж, неплохого храпака даванул. Он сорвал со стакана бумажную крышечку, отпил. Молоко в меру холодное, сладковатое. Вот и отлично.