Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Вдвоём они спустились в вестибюль, и Эркин помог ей справиться с ботиками, проверил, как она застегнула курточку и поправил шапочку.
— Если замёрзнешь, подожди меня здесь, ладно?
— Ладно, — вздохнула Алиса. — Эрик, а почему мне с тобой нельзя? Я тебе мешаю?
Эркин улыбнулся своей «настоящей» улыбкой.
— Мне нет.
И Алиса улыбнулась в ответ.
Когда он возвращался в класс, все пятеро индейцев курили в коридоре. Одинокий Волк насмешливо скривил губы.
— Как дела,
Спросил он по-русски, и Эркин, твёрдо помня услышанное когда-то от Жени, что отвечать надо на том языке, на котором спросили, ответил по-русски.
— Дурак. Это моя дочь.
— Видно кто-то сильно бледнолицый постарался и на тебя скинул.
Это было сказано уже на смеси русского и шауни, но Эркин понял. Такого он не то что в лагере или здесь, да в Джексонвилле, в Цветном квартале ему тогда не заикнулись, не намекнули. Он быстро шагнул вперёд.
— Н-ну! — угрожающе выдохнул Эркин.
— Идите в класс, — остановил его голос Громового Камня.
Звонка ещё не было, но курильщики тут же загасили сигареты и подчинились приказу.
Эркин и Одинокий Волк остались стоять: каждый не хотел первым повернуться спиной. Громовой Камень закрыл за вошедшими дверь и подошёл к ним.
— В чём дело?
Не подчиниться было нельзя и на второй вопрос Громового камня:
— Кто прав?
Одинокий Волк опустил голову и ответил:
— Он.
Громовой Камень кивнул.
— Уг. Идите в класс.
На этот раз они подчинились.
Обычно на втором уроке беседовали, рассказывали и переводили легенды, разные истории, и тут, конечно, Тиму и Эркин с Андреем приходилось непросто из-за множества новых слов, но сегодня громовой Камень заставил их снова писать прописи. Нудная, требующая внимания работа. Работали, не поднимая голов и уже ни о чём постороннем не думая.
И когда прозвенел звонок, их ещё задержали, объясняя домашнее задание. Едва Громовой Камень закончил, Тим вскочил, и на ходу закладывая книги и тетради в сумку, попрощался и вышел. А остальные чего-то медлили.
— Перо Орла, — вдруг сказал Громовой Камень, — рядом с вами живут семинолы, так?
— Да, кутойс, — недоумевающе кивнул перо Орла.
— И ты знаешь их язык?
— Да, кутойс.
— Как на я зыке семинолов сказать, — по-русски: — Сирота, остаться сиротой?
— Не знаю, кутойс.
Двукрылый кивнул, а маленький Филин смущённо покраснел и сказал:
— Мы с семинолами в одном стойбище живём, и ещё сиу, две семьи. У них тоже… нет такого слова.
Громовой камень перевёл взгляд на Медвежонка. Тот кивнул.
— Да, кутойс, я знаю апачи и кри, у них нет такого слова.
Одинокий Волк стал даже не красного, а тёмно-багрового, почти бурого цвета, а Громовой Камень безжалостно добивал его.
— Ни в одном нашем языке нет такого слова.
Он посмотрел на Эркина, проверяя, всё ли тот понял: разговор шёл на шауни, только «сирота» по-русски. Эркин кивнул, показывая, что понял. И сказанное, и оставшееся непроизнесённым.
— А теперь идите.
— Ты остаёшься, я ухожу, — попрощались они положенной фразой и ушли.
В вестибюль они спустились молча, и индейцы сразу ушли — они своих кожаных курток-рубашек не снимали — спрятав книги и тетради от дождя за пазуху, а Эркин забрал с вешалки свою непромокаемую куртку и сумку с вещами Алисы. Та так увлеклась игрой в щелбаны с внуком гардеробщицы, что её пришлось чуть ли не выковыривать из-за стойки.
— Алиса, пошли.
— Ну, Эрик, мне ещё чуть-чуть до сотни осталось.
— Тебе или ему? — улыбнулся Эркин. — Запомни счёт, потом доиграете.
— Понял? — строго спросила Алиса у белобрысого мальчишки. — В понедельник доиграем.
Гардеробщица уже принимала плащи и пальто у пришедших в кино на дневной сеанс, и ей было не до детей. Эркин проверил, как Алиса одета, ещё раз поправил ей шапочку, и они вышли.
Дождя не было, но в воздухе стояла водяная пыль, и опавшая листва не шуршала, а чмокала и чавкала под ногами. Серое низкое небо и кружащиеся, опадающие на землю листья. Как ни крутится, а всё равно упадёт Ярко-жёлтый листок зацепился за меховой воротник курточки Алисы. Эркин отцепил его и дал Алисе.
— Какой красивый! — обрадовалась Алиса. — Давай маме отнесём.
— Давай, — согласился Эркин.
— И ещё наберём.
— Хорошо.
Они шли не спеша, и Алиса довила кружащиеся в воздухе листья. Не с земли же подбирать, они там мокрые и затоптанные, а эти можно высушить, им Нина Викторовна говорила, как это правильно сделать, и будет красивый букет.
Эркин охотно с этим согласился и предложил сделать крюк и пройти через берёзовую рощу. Сами листья и букеты его мало интересовали, но вот чем позже они придут, тем больше времени у Жени для отдыха.
ТЕТРАДЬ СТО ПЕРВАЯ
Андрей вздрогнул и очнулся. Судя по часам, вырубился он минут на семь, не больше, но и этого ему вполне хватило. Так, теперь что? Моряка, понятно, что и след простыл, ну да, вещей у того, тоже понятно, что не было, а вот его… всё на месте. Андрей достал сумку и стал собираться. Побриться он уже не успеет, да вроде и незачем, не так уж быстро он обрастает, это у Фредди щёки к вечеру синели, а наутро уже щетина сильно заметна. Так что, укладываем всё. Деньги? Ага, от газеты листок оторвём и свёртком на дно, между вещей, чтоб в любой давке не прощупали. Ну вот, остальное — казённое, вот пусть и лежит, как лежало.