Аналогичный мир
Шрифт:
— Саша, не томи.
— Месть.
— Ого!
— А похоже…
— Очень похоже.
— Это месть, ребята. Месть напоказ. Тюремная, даже, я бы сказал, лагерная месть.
— Насчёт лагерной ты загнул.
— Да, возможно.
— А что мы знаем о лагерях?
— Ну, местные такие же, как наши.
— Да, только намного хуже.
— Но лагерников не осталось.
— Возможно, — кивнул Гольцев. — Но я бы уточнил, что мы просто ещё ни одного, подчёркиваю, живого не нашли. Но вот почему именно проволока? У всех ножи или кольты. Как владеют ножами,
— А может, и больше?
— Может, и больше, — Гольцев ухмыльнулся. — Всё может. Но душили двое. И то я не представляю, как они там уместились. Ротбус стоял вплотную к минам.
— А он стоял спокойно. Никаких следов борьбы.
— В том-то и дело. Будто… — Гольцев подыскал слово, — приговорённый. Выманили его запиской. Это однозначно. Но не взяли её. Оставили. Для кого? Для нас? Глупо. Но такое презрение к следствию тоже показательно. Именно для мести.
— А табак с перцем?
— Однозначно от собак. Как, я думаю, и проволока. Именно в лагерях бытует, что проволока не держит отпечатков и запаха.
— Отпечатки, я знаю, держит очень плохо, а запах… ну, это от квалификации кинологов зависит.
— Опасались собак-розыскников, а на людей плевать. Тоже характерно. Думаю, они его там ждали. И встретили. Что-то сказали, отчего он встал столбом. Накинули петлю, взялись с двух сторон за концы и в два рывка затянули.
— Ты руки им для этого смотрел?
— Да, проверял. Такой рывок должен оставить если не порезы, то ясные следы. Но опять же. Как он лежит, а похоже, положили как стоял, то один из душителей стоял за спиной, а там мины. Все на боевом взводе, а растяжки многослойной паутиной. И куда эти двое потом делись? Видели-то только пастухов с ягодами. И как там ни натоптали потом, но всё же… если бы ждали до, то остались бы следы.
— Если б не мины…
— Если б не мины, — хмыкнул Гольцев, — то всё просто и элементарно. Он пришёл и стоял, смотрел на входящего. Там же тупик. И вот один подходит спереди и заводит разговор. Второй тихо заходит со спины и накидывает петлю. И всё. Дело сделано. Но там неоткуда подойти. Сзади мины. Вот первая нестыковка. А куда и как они потом ушли? Повторять не буду. Если только не ждали там полной темноты. Но тогда бы тоже остались следы. Окурки там, или ещё что, но осталось. Вторая нестыковка. Теперь записка. Ну, человека с инициалами Ди Эм здесь нет. Но для Ротбуса он был, раз так побежал на его зов. А из посёлка никто не выезжал. Нестыковка.
— Элементарно. Инициалы подлинные, а живёт под другим именем.
— Или наоборот.
— Всё возможно. Но в картах таких инициалов тоже нет. Для записки использованы блокнот и ручка Трейси. Но его самого нет. Подставляют или привлекают внимание к его алиби? Опять нестыковка. И оставлены на виду, чтобы мы, не дай бог, не пропустили. Навес Трейси, его пастухи крутились возле места убийства, с Трейси разговор со стрельбой, Трейси поехал за деньгами… Нас прямо-таки наводят на Трейси и его парней, носом
— Да, странно.
— И телохранитель его исчез.
— Ну, в этом как раз ничего странного. Думаю, его труп тоже где-то уже валяется. Странно, что его рядом не положили, хотя…
— Он не помешал, но…
— Таких помощников убирают сразу после использования. Но для мести он не нужен. Вот и лежит где-то в сторонке.
— Да, я согласен, — кивнул Гольцев. — Но продолжим о странностях.
— Этот Ротбус, похоже, многим насолил. Даже для виду никто не сожалеет.
В комнату вошёл один из офицеров и с ходу подхватил последнюю реплику:
— Не сожалеет не то слово. Посёлок празднует. Под всеми навесами пьют.
— Что? — сразу поинтересовалось сразу несколько голосов.
— Кто коньяк, кто бренди, кто виски, ковбои грог варят, — пришедший сел за стол. — Мне чаю дадут?
— Не безрукий, сам налей.
— Спасибо. Так вот. Тостов нет, но они здесь, я заметил, и не приняты, а есть три фразы, в разных вариантах. Пока прошёлся по улице, наслушался.
— А ну-ка? — заинтересовался Гольцев.
— «Крыса издохла» — раз, «крыса мертва» — два, «крысу задушили» — три. Вот под эти фразы и пьют.
— А чёрт! — Гольцев вскочил, едва не опрокинув стол.
— Ты чего?
— Сашка, осторожней!
— Вспомнил, что ты Бешеный?
Упираясь кулаками в стол, Гольцев навис над ним и над сидящими.
— Крыса! Ротбус и есть Крыса!!! Вспомните. От Крысы не уйдёшь… Паук выпустил Крысу, спасайся кто как может… Лучше вы, чем Крыса… По оперативкам проходило, ну!
— Точно, — ахнул кто-то. — Было это.
— Да, и я помню, проходило.
— Тогда Сашка прав. Это месть.
— И месть за старое. Из-за денег такое не будут устраивать.
— И на такое не наймёшь.
— Да, то-то Трейси перепугался.
— А потом себя не помнил от радости. Не из-за денег. Пачки выбросил не глядя. А вспомни, как заулыбался, расслабился, права начал качать.
— Права этот… Бредли качал.
— Кстати, а они как? Пьют?
— Пьют. Сидят вчетвером у костра и пьют кофе. Бредли и Трейси с коньяком, а пастухи с джемом и лепёшками.
— Лендлорд с цветными за одним костром?!
— Ну, Трейси и раньше с ними вместе ел.
— Но коньяку им не дали.
— Не похоже, чтобы парни страдали из-за этого.
— Да, по моим данным они не пьют. А индеец и не курит.
— Но сигареты в кармане таскает.
— Сигареты у цветных меновый товар.
Гольцев продолжал метаться по комнате, ловко лавируя между шкафами и столом.
— Саша, сядь и успокойся.
— А! Коменданта Уорринга упустили. Чистильщики, называется! Его ж, выходит, не только мы водили. И перед нашим приездом раз и всё. Как же мы эту слежку упустили?! И не рот ему затыкали, а от расстрела спасали. Здесь же самая расхожая фраза, что от пули смерть лёгкая. Вот ему и не хотели… лёгкой смерти.