Ананасная вода для прекрасной дамы
Шрифт:
— И еще он был заклинателем тени…
Так Олег перевел. На самом же деле гид употребил выражение «shadow speaker», которое можно было понять по-разному — как «говорящий с тенью» и «теневой говорящий».
— Что это? — спросил один из москвичей.
Тут Олег сделал что-то непонятное. Вместо того, чтобы перевести вопрос, он презрительно махнул рукой.
— Ответвление заупокойного культа, — сказал он наугад, — говорят с духами предков. Делают вид, что говорят… Чистое шарлатанство, конечно, реальной ценности не представляет.
Интерес москвича угас, и он спросил что-то про кундалини.
— Надо
Дальше все было как обычно.
Прощаясь с гидом, Олег взял его телефон.
Вечером москвичи-лайфспрингисты наконец проявили себя с теплой человеческой стороны — протрескались в своей гостинице купленным в аптеке кетамином, ветеринарным препаратом, переносящим сознание психонавта в пространство собачьего забвения, оно же измерение чистого духа (ибо Атман везде).
Пока гости странствовали в духовном космосе среди обрубков щенячьих хвостов и ушей, Олег выполнял функцию бэбиситтера, а когда активная фаза трипа прошла и началось обсуждение приобретенного психоделического опыта («я тебе говорю, у России кишечник совсем коротенький, а у Индии длинный, такой длинный, что его даже до конца не проследить — вот от него-то и вся эта ебаная грязь…»), незаметно вышел, позвонил юноше-экскурсоводу и договорился о встрече в единственном местном ресторане, где можно было есть без риска для жизни.
Индус ждал его за столом под открытым небом. Отсюда открывался вид на горную гряду, где каждая гора была жилищем какого-нибудь местного бога — а каждый из этих богов, в свою очередь, был локальной эманацией или Шивы, или Вишну, или Брахмы.
— Shadow speaker? — переспросил индус. — Сколько денег ты хочешь потратить? Я мог бы организовать экскурсию в один малоизвестный храм…
Олег дал ему пятьсот рупий.
— Я тоже гид, — сказал он. — Зарабатываю тем же самым, что и ты, так что не дури мне голову. Вор не должен воровать у вора. Профессионалы не должны морочить друг друга. Расскажи, что знаешь.
Молодой индус взял деньги и улыбнулся.
— На самом деле знаю немного, — сказал он. — Это такая легенда. Считается, что, если долго концентрироваться на тени, она ответит на вопросы и покажет истину.
— И все?
— И все.
— А где получить более подробную инструкцию?
Тут гид во второй раз удивил Олега. Он сказал:
— Более подробную инструкцию получить в принципе можно. Я мог бы придумать ее сам, а мог бы посоветовать куда-нибудь за ней отправиться. Но если вор не должен воровать у вора, я скажу правду. Других инструкций искать не надо, потому что все необходимое я тебе уже сказал.
— Но ведь надо знать, как именно концентрироваться на тени.
— Ты не понял, — ответил гид с улыбкой. — Все расскажет тень. Спрашивать теперь надо не меня, а ее. Метод заключается именно в этом…
— Но ведь нужна, наверно, какая-то передача, чтобы делать такую практику?
— Вот это она и есть.
Олег поднял глаза на собеседника.
Была уже почти ночь. Темное небо с силуэтами гор казалось древним грязным ковром, засаленным
Олегу стало страшно. Вытащив из кошелька новенькую тысячу рупий, он искательно протянул ее гиду — словно отдавая себя под защиту нарисованного на банкноте Ганди. Индус строго поглядел на Олега, но деньги взял.
На следующее утро хмурые после ветеринарного трипа москвичи засобирались назад в короткий кишечник. Правда, мексиканский убийца, громко возмущавшийся местной антисанитарией и наглым разгильдяйством аборигенов, настойчиво предлагал поехать в Варанаси («поглядеть, как этих гандонов жгут»), но убедить мушкетера отправиться к священным кострам на берегах Ганга ему не удалось — тот чувствовал себя вяло.
Олег окончательно утвердился во мнении, что главная проблема высокоуглеродистых пацанов в мотивации — она появлялась у них только на время тренинга, когда надо было регулярно отчитываться на плацу о проделанной работе, а потом пропадала, и они превращались в ту же субстанцию, какой были раньше, только с дырочками от вилки. Впрочем, платили лайфспрингисты хорошо и делиться этими мыслями Олег с ними не стал.
Посадив москвичей на самолет, Олег посчитал деньги. С учетом негласно сэкономленного натряслось золотой пыли аж на целых три месяца скромной жизни в Гоа. Хватало даже на перелет.
Сначала Олег поселился на Палолеме — это был его любимый пляж на юге. В маленькой уютной бухте никогда не поднималось больших волн, пальмы подходили к самой воде, а по утрам, примерно с шести часов, когда рыбаки выбрасывали улов на берег, начинали страшно орать привлеченные рыбой вороны — в точности как в Москве. Приятно было, проснувшись от их грая, поглядеть в темное окно, совсем уже решить, что ты дома и за окном декабрь — а потом вспомнить, что через час можно идти купаться.
Шагая по утреннему пляжу мимо спящих коров и норовящих пожать руку продавцов бижутерии, Олег поглядывал на свою тень. Тень молча глядела на него, и Олегу пришло в голову, что время для нее течет в другую сторону.
Утром она была длинной и худой, с позорно узкими плечами и изломанной шеей, а к полудню превращалась в крепкого карапуза с маленькой головой. Правда, потом она опять начинала вытягиваться. Выходило, что тень рождалась изможденным старцем, несколько часов молодела, а затем снова двигалась к смерти. Олег нарисовал на песке график: возраст тени менялся в течение дня таким образом, что это напоминало букву «V» с нижней точкой в полдне.
«Интересно, — подумал он, — если бы человеку при рождении было семьдесят, а к середине жизни он молодел бы лет до пяти — и потом опять начинал стареть? В полдень он имел бы тело ребенка и опыт взрослого…»