Анания и Сапфира
Шрифт:
— А я к тебе, — молвил Марк.
— Сам не спишь и другим не даешь. «Напрасно вы рано встаете!» [11] .
— Пробудился я для дела богоугодного. Чувствую, как перстами этими, — тут Марк поднял и показал Петру свою грязную волосатую руку, — кто-то водит свыше.
— Так и должно быть, — рассудил князь апостолов. — Все слова в твоем Евангелии боговдохновенны. Читай, что написал новое.
Марк присел на стоявшую возле стены скамью, почесал свои курчавые слипшиеся волосы и, развернув кусочек папируса, стал читать:
11
псалом 126,
— На другой день, когда они вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но пришед к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек. И слышали то ученики Его. Пришли в Иерусалим. Иисус, вошед в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронес чрез храм какую-либо вещь. И учил их, говоря: не написано ли: «дом Мой домом молитвы наречется для всех народов?», а вы сделали его вертепом разбойников. Услышали это книжники и первосвященники и искали, как бы погубить Его; ибо боялись Его, потому что весь народ удивлялся учению Его. Когда же стало поздно, Он вышел вон из города. Поутру, проходя мимо, увидели, что смоковница засохла до корня. И, вспомнив, Петр говорит Ему: Равви! Посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла. Иисус, отвечая, говорит им: имейте веру Божию. Ибо истинно говорю вам: если кто скажет горе сей: «поднимись и ввергнись в море», и не усумнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет («Евангелие от Марка», XI, 12–23).
Петр внимательно слушал Марка. Правда, однажды он попытался его перебить, но евангелист, жестами давая понять, что нужно дослушать этот эпизод до конца и только тогда делать замечания, так и не позволил князю апостолов вставить слово. Впрочем, сомнения Симона скоро рассеялись, и он одобрительно кивал Марку. Когда чтец умолк и вопрошающе посмотрел на Петра, апостол, улыбаясь от удовольствия, воскликнул:
— Э, вот ты как всё повернул! Подлинно рукой твоей водил Дух Святой! Так и надо это описывать!
И, рассмеявшись, добавил:
— Да, нельзя было Иисусу Христу пить… [12] . И столб за смоковницу принял, и в храме, святом месте, такой дебош устроил! Многие торговцы тогда не досчитались своих денег, а Учитель, проспавшись, недоумевал, откуда у нас столько серебра. Ох, и погуляли мы в тот день!
Марк, гордый своим искусством, высокомерно улыбнулся и попросил увеличить ему паек, но Петр притворился, что не расслышал. Тогда евангелист осмелился повторить свою просьбу.
12
см. «Евангелие от Луки», V, 29–35
— Проклятие! — чуть не задохнулся от возмущения князь апостолов. — Хочешь подвиг святости совершить, а сам бесам угождаешь! Погряз, подлец, в грехе чревоугодия! Вон Иисус Христос пятью хлебами и двумя рыбами тьму народа накормил, так представь, как мало каждому досталось! Ступай, Марк, с Богом, да позови Иова с Иеремией.
Не ожидавший такой
— Господь любит тебя, рабби.
— И вас Господь любит, дети мои. Привели ли вы льва?
Звероловы смутились и, чувствуя за собой вину, старались не смотреть апостолу в глаза.
— Отвечайте!
— Мы говорили льву на иных языках, но он не присмирел, — оправдывался Иеремия.
— Не может быть!
— Да, рабби, — подтвердил Иов, — языки лишь раззадорили скотину. Нам с трудом удалось спастись.
Петр в задумчивости прошелся по комнате. Он пытался понять причину неудачи, но туго соображала голова. «Разве не говорил Иисус, — думал князь апостолов, — «всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам»? («Евангелие от Марка», XI, 24). А я просил льва, но не получил даже дохлого котенка. Как же так случилось?.. Значит, подвели эти придурки. Надо подвергнуть их обряду очищения и затем снова попробовать».
— Ладно, поимку льва мы отложим. Вы пока не готовы к духовному подвигу.
Иов и Иеремия облегченно вздохнули. Они не ожидали, что Петр так спокойно отнесется к провалу задуманного им предприятия. Но в этом не было ничего удивительного: апостол легко перескакивал от одного «увлечения» к другому. Сейчас его уже занимала иная проблема, потому он и решил повременить со вступлением льва в свою секту.
— Почему я уже третий день не вижу… этих… Ананию и Сапфиру? — спросил Петр и уставился на Иова.
Христианин недоуменно пожал плечами.
— А ты знаешь, где они живут?
— Приблизительно. Сапфира говорила, что недалеко от дома ростовщика Иезекииля.
Петр вздрогнул. Он хорошо знал этого финансового воротилу. Не так давно святой апостол Андрей попытался склонить Иезекииля к вступлению в секту, однако ни запугивание Вторым пришествием Иисуса Христа, ни даже обещание высокого поста в церкви не возымели должного действия. Сначала ростовщик улыбался, а затем твердо заявил, что не даст даже лепты. Возмущенный до глубины души Андрей принялся было буянить, но слуги Иезекииля быстро вытолкали апостола взашей.
— Иов, я пекусь о спасении душ Анании и Сапфиры, — лицемерно заявил Петр. — И за это Господь воздаст мне. А вот тебя и Иеремию Он покарает, ибо какое вам дело ни поручи, всё провалите.
— Но почему ты так говоришь, рабби?! — обиделся Иов. — Разве не мы организовали чудо у Красных дверей храма? А еще…
— Заткнись! — взвизгнул князь апостолов. — Оба вон!
«Ничего, после обряда очищения присмиреете», — злорадно подумал Петр, оставшись в одиночестве. Он кое-как оделся и отправился в соседнюю комнату к брату. Андрею предстояло «спасти» дом Анании и Сапфиры от… его же владельцев.
Но вернемся к нашим бесхитростным героям. Они проснулись рано, но пока Сапфира доила коз и готовила завтрак, Анания смог еще понежиться в постели. У супругов в погребе хранился кусок козлятины, и хозяйка решила побаловать мужа. Она зажарила сочное мясо, а также испекла несколько лепешек. Когда еда была готова, Сапфира вошла в спальню. Муж сладко дремал.
— Любимый, вставай, — прошептала красавица и попыталась разбудить Ананию поцелуем. Ей это удалось: плотник медленно потянулся и открыл глаза. Глядя спросонья на жену, он улыбнулся, и в его очах сверкнул радостный огонек.