Анархия. Начало
Шрифт:
— Расслабься, — говорит он, растягивая слово. Испытывая мои пределы, когда толкает свой большой палец еще глубже в меня. — Больно не будет. Возможно, каждый так говорит девушке, когда впервые хочет воспользоваться ее попкой, но у меня нет выбора, и мне придется сделать так, чтобы тебе понравилось.
Каково это будет, ощутить такой огромный член у себя там? Я напрягаюсь от одной только мысли об этом.
— Молли, — рычит он, — я сказал, чтобы ты расслабилась. Я стараюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо, а ты упускаешь такую возможность.
— Я знаю.
Он начинает снова, собирая больше влаги у меня между ног и распределяя ее по моей попке. Кончик его большого пальца проскальзывает внутрь и останавливается, но в этот раз, когда легкий шок от боли начинает нарастать, я стараюсь расслабиться еще больше, и он отступает.
— Я люблю тебя, — говорит Линкольн позади меня. — И спасибо. — Он смеется. — Потому что я не хочу испытывать интоксикацию каждый раз, как захочу трахнуть тебя в задницу.
Я слегка смеюсь.
— Продолжай. — И, честно говоря, я рада, что он смелый любовник.
Он толкается немного сильнее, и снова я испытываю легкий шок, но он тут же проходит, когда я заставляю себя успокоиться и открыться новому. — Дотянись и достань смазку из своего ящика, Молли.
— Откуда ты знаешь, что у меня в ящике есть смазка? — Я смотрю через плечо на его лицо, и он бросает на меня пронзительный взгляд.
— Я обшарил этот дом вдоль и поперек. Несколько раз. Ты же понимаешь, что здесь все еще есть камеры?
— Мы сейчас записываем домашнее порно?
— Мы не будем их выключать, — говорит он так, будто это решение не подлежит обсуждению. Я не сомневаюсь, что если закачу истерику, то камеры будут выключены. Но… это заводит меня. Усиливает мое желание и пробуждает во мне еще большее желание позволить ему продолжить. — Позже я посмотрю запись. И буду дрочить на нее прямо перед тобой.
Ну, тогда ладно.
— А теперь достань гребаную смазку.
Я дотягиваюсь до верхнего ящика прикроватной тумбочки и шарю в нем, пока не нащупываю тюбик.
— Хорошо, — говорит он. — А теперь открой крышку и выдави смазку себе на задницу, пока я буду смотреть.
Вау. Может быть, я сумасшедшая или просто увлечена этой необычной прелюдией, но я умираю от желания — хочу, чтобы он трахнул меня в попку прямо сейчас.
— Блядь, да, — стонет он, когда я делаю, как мне было велено. — Брось на пол. — И снова я подчиняюсь.
Затем он меняет положение так, что его член теперь прижимается к его большому пальцу. Он убирает палец и помещает кончик своего члена у моего входа. Я глотаю воздух, но сразу останавливаю себя, не желая причинять ему боль. Я не хочу, чтобы он почувствовал себя плохо в тот момент, когда старается сделать процесс как можно приятнее. Боже, я вообще никогда не хочу причинять ему боль.
Он толкается немного глубже, и в этот раз я ничего не могу поделать. Я снова извиваюсь, но когда вижу, как с ним происходит то же самое — когда моя боль превращается в его боль — я делаю очень глубокий вдох.
— Хорошая девочка, —
Он входит в меня глубже, и я втягиваю воздух сквозь зубы, но в этот раз стараюсь не реагировать слишком резко. Еще один толчок, и в какой-то момент я, кажется, готова закричать и попросить его остановиться, но затем он двигается вперед легче, и боль превращается в:
— Удовольствие, — шепчу я.
Он смеется позади меня, но дышит тяжело, и я понимаю, что он все еще пытается справиться с последствиями моей прошлой реакции.
— Сложная часть позади. Дальше только удовольствие.
Линкольн прижимается грудью к моей спине, ложась на меня сверху, прижимая меня к кровати всем своим весом таким образом, что я ощущаю спокойствие и давление одновременно. Начинаются легкие раскачивания. Сначала медленно. Он долго выходит из меня, и я боюсь, что он может выскользнуть и нам придется проходить все болезненное начало снова. Но он точно знает, что делает, и проникает обратно вглубь, прежде чем это случится.
Я начинаю тяжело дышать, наслаждаясь новыми ощущениями. Всем тем удовольствием, которое он мне дарит. После этих тяжелых лет все удовольствие теперь мое. Все плохие времена стираются в то мгновение, когда мы воссоединяемся на этой постели.
— Встань на колени, Молли.
Я поднимаюсь сначала на руках и затем поднимаю свой зад. Его тело следует за моими движениями, и он оборачивает руки вокруг моего живота и груди, заставляя меня прижиматься к его груди так, будто я принадлежу ему. Я приподнимаюсь еще немного, упираясь руками в изголовье кровати, когда он снова продолжает трахать меня. Но затем он дергает меня за волосы, оттягивая мою голову назад, к его плечу, пока я не упираюсь взглядом в потолок.
Он сдвигает руку вверх, и мягкий желто-оранжевый свет отражается от его ладони. Он сочится, как и тепло, которое излучают его ладони, и окутывает меня сиянием страсти. Сильная вибрация проносится по моему телу, и Линкольн поворачивает голову, чтобы прикусить мочку моего уха, и шепчет:
— Ш-ш-ш. Это всего лишь я вхожу в тебя другим способом, Молли. Это просто я изучаю тебя. Мы соединены болью и удовольствием. Каждый нерв на твоем теле — энергия, которую я могу поймать и испытать вместе с тобой.
— Мне это нравится, — задыхаюсь я. Моя голова запрокинута назад так сильно, что я не могу ровно дышать, но это заводит меня. Он все контролирует. Я отдала себя ему. Он обладает мной, моим телом и душой.
— Теперь, девчонка с пушкой, мы должны трахаться, как бог и богиня. Как принц и принцесса. Как герой и злодей.
— Сделай это, Альфа, пожалуйста, — умоляю я. — Возьми меня.
И он делает это.
Он трахает меня сзади именно так. Пальцами скользит к моей киске и начинает двигаться там, в то время как вторую ладонь оставляет на моей шее. Его тепло, свет, его сила проникают в меня, сбивают с ног и затем возвращают обратно.