Анастасия
Шрифт:
А по нему и не скажешь, что он пять минут назад вопил как резанный, когда двое громил держали его за руки, а третий пытался стянуть с него штаны, чтобы оценить стоимость тела неоскверненного имплантами. А тело, судя по виду, тянуло, как минимум, на пять моих рабочих циклов. Цена как раз для богатеньких извращенцев.
Ребёнок утёр нос ладошкой, стряхнул остатки своего мучителя с рук и попытался вернуть штаны на место. Разорванная вещь поддавалась слабо, расползаясь то в одном месте, то в другом. Он стыдливо придержал их рукой и отступил, брезгливо оттирая кровь и злобно зыркая в мою сторону.
— Подойди, —
— Ещё чего, мне мои мозги дороги, — заявил он дрожащим голосом, но с места не сдвинулся.
— Не нужны мне твои мозги. У меня свои есть. Иди сюда, быстро, — я поманила его рукой как зверушку. Говорят, Вольные довольно дикие.
— Так, может, тебя интересует другая часть тела? Я видел, как ты пялилась. Все вы, имперцы, — извращуги, — пытаясь выглядеть уверенно, он высокомерно скривился и брезгливо сплюнул на пол.
Подозрительно бойкий пацан, для едва не погибшего. Мне вдруг стало интересно, а что он будет делать дальше?
— Меня не интересуют сопливые малолетки. Да ещё и такие страшненькие. Повторяю последний раз, иначе применю силу.
Пацан прыснул и хотел кинуться на меня, но запутался в штанах, а напоследок, для завершения крутого образа, поскользнулся и шмякнулся на пятую точку. Видимо, уверенный в своей неотразимости, обиделся на «сопливого малолетку». Клянусь, что-то во мне дрогнуло, и я едва не улыбнулась.
В империи Новва Утопия почти не осталось натуральных людей. Каждое существо, если позволяли деньги, пыталось навешать на себя новых модных фенек и заменить «неидеальные» части тела на более качественные биоимпланты. Кто попроще — ограничивался более дешёвыми пластиковыми заменителями. Не так симпатично, но более надёжно, чем своё родное тело, которое могло заболеть или сломаться. У мальчишки же, как сообщил мой встроенный сканер, тело было полностью натуральным. Даже ни одного чипа в голове. Довольно ценный экземпляр, учитывая, что почти всё население города обвешено современными улучшениями.
Но даже самые новые технологии не смогут заменить настоящее тело. Чувства, ощущения, удовольствие от приёма пищи, купания, секса — всё становится искусственным. Набором нулей и единиц в программе, что стимулирует мозг на определённую реакцию. Когда начинаешь понимать, что натворил, то уже поздно. И я это понимала, как никто другой. Тело я потеряла ещё в прошлом веке, спасая жизнь очень важному политику. Я работала его телохранителем, и тот, в благодарность за спасение, дал мне новую жизнь. Точнее тело. Мой мозг сохранили, а потом поместили в высокотехнологичное тело, внешне ничем не отличающееся от настоящего. Только более сильное, выносливое, с кучей программных ограничений и запретов, блокирующих сознание и волю. Правда, чтобы получить этот «подарок», мне пришлось проваляться в стазисе почти тридцать лет, пока технологии достигли нужного размаха. К сожалению, «благодарный» вскоре обанкротился и, забыв мой поступок, продал дорогую игрушку одной из корпораций, отвечающей за поимку контрабандистов.
Теперь я вечно молодая, мне
Со временем я научилась обходить защиту, смогла получить доступ к своим настоящим эмоциям, но с тех пор прошло так много времени, что я уже не чувствовала в них особой потребности.
Часть вторая
Мне надоело ждать, пока пацан соизволит подойти ко мне, я рванула к нему. Выверенным движением нажала на нужную точку на шее, и широко раскрытые от удивления глаза закатились. С лёгкостью перекинув тело через плечо, направилась к своему флаеру. Дверь автоматически открылась при моём приближении, и я закинула мальчишку на заднее сидение. Дорогая обивка салона мигом испачкалась кровью.
Пацан очнётся секунд через двадцать. А мне ещё надо решить вопрос с начальником безопасности этой зоны. Он прибудет с минуты на минуту. И будет весьма недоволен.
Как я и думала, начальник был не просто недоволен, он был в ярости. Он кричал и размахивал руками, при этом брызжа слюной во все стороны. Останки контрабандистов были повсюду, но исследовать его отделу было уже нечего. Моё оружие не пощадило ни одного нейрочипа. Я, в ответ на его нападки, «включила» дурочку с дешёвым программным обеспечением:
— Противники оказали отчаянное сопротивление. Мне пришлось их ликвидировать. Их поведение угрожало мирному населению и могло привести к массовым беспорядкам. Уровень их агрессии составлял более 112%, и, согласно протоколу…
— К чёрту протокол! Вы могли оставить хотя бы одного для допроса! С них даже нельзя считать данные, все чипы разрушены! Мы полгода ведём это дело, и теперь все наработки пошли к чёрту! Ваш отдел превышает все полномочия и мешает нам делать свою работу!
Он продолжал психовать. Я же решила не добивать беднягу сообщением, что вышла на банду лишь за трое суток. Тем более, я не могла оставить свидетелей, иначе пришлось бы передать ребёнка в руки государства. Нелегалы, попавшись в городе, больше никогда не возвращались домой. Это был конец, под видом террористов или заражённых элементов, он попал бы на «белый рынок» органов. Или в секс-игрушки.
Также таких людей очень любили биомаги. Они творили страшные вещи, и лучше принять смерть, нежели попасть им в руки.
Я ещё не понимала, почему решила спрятать мальчишку. Просто в моё давно лишённое эмоций сознание вдруг пришла мысль: «Спаси его». Такого со мной не случалось уже давно, и проблеск человеческой эмоции обрадовал. Нельзя иначе. Нельзя игнорировать проблески человеческого, тем более теперь, когда я решила провести последние дни жизни как настоящий человек.
Краем глаза я отметила на стекле флаера, с внутренней стороны, отпечаток ноги. Затем ещё один. Парнишка словно нарочно измазал мне всю обивку кровью, а теперь пытался выбить ногой окно. Мелкий засранец. Я поспешила к транспорту, стандартными фразами вежливо попрощавшись с безопасником. Открыв дверцу, мне пришлось быстренько пнуть непоседу назад в салон, в ответ он недовольно зашипел.