Анастасья. Парижский роман
Шрифт:
Как Моди знал из своих источников, дочь Марианны Валери недавно предоставила в распоряжение правосудия новые документы, и, по-видимому, там было достаточно много «жареного». Эти материалы, предварительный допрос фотографа Франсуа Барнье, насмерть напуганного предстоящим разбирательством, вся масса информации об этой загадочной женщине, Марианне Обенкур, – всё это, как парижская детская карусель, беспрестанно крутилось в его голове. Даже когда он разговаривал по телефону с женой или обедал с коллегами, Марианна Обенкур не переставала занимать его воображение.
Моди
В этот день, совершив традиционную утреннюю пробежку, Моди собирался перед работой зайти выпить кофе у стойки бара, но неожиданно вспомнил нечто важное и остановился прямо посреди улицы. Как не раз бывало, масса информации, которую он переварил, наконец выдала промежуточный результат – плодотворную идею, которую можно было использовать.
Конечно, Рафаэль Санти-Дегренель! Кажется, Моди раз или два слышал по радио его выступления в качестве эксперта по американским выборам и, кажется, по России. Именно он, Санти-Дегренель, был любовником Марианны задолго до злополучного Франсуа Барнье! Как он сразу не подумал об этом! Да, этот тип может быть полезен для расследования… Когда-то они вместе учились на подготовительных курсах для поступления в Ля Гранд-Эколь, куда, кстати, оба так и не прошли… И этот философский кружок тогда ещё молодого Батиста де Курзеля, куда они ходили вместе с Жаном де Кортуаном… И хотя в деле имя Рафаэля пока ни разу не упоминалось, Моди не сомневался, что нащупал нужную ниточку. Он должен увидеться с этим субъектом!
– Орели! – Судья немедленно набрал номер своего ассистента и обрадовался, что застал её на месте: обычно никто не приходил раньше десяти. – Срочно найди мне контакты Рафаэля Санти-Дегренеля. Да, «Санти» через «a». И посмотри, что пишут о нём в связи с Марианной Обенкур. Нет, это неофициально! Ты же знаешь, пока мы занимаемся тем же, чем раньше. Да, и побыстрее, пожалуйста!
***
– Итак, Марианна, ты вспомнила о Люцифере?
– Я никогда тебя не забывала, и ты знаешь об этом! Но сейчас мне так важна поддержка друзей…
Предупредительный мажордом Паскаль, прекрасно помнивший привычки Рафаэля, уже застыл рядом с подносом, на котором стояла рюмка коньяка Hine Rare. Марианна Обенкур кивком отпустила своего помощника, с трудом приподнялась и, тяжело ступая, приблизилась к Рафаэлю.
Он сидел в кресле у окна, которое когда-то так любил Доминик, её покойный муж. Нежно проведя руками по лицу Рафаэля, она застыла в одном положении, стоя вполоборота и глядя поверх головы своего бывшего любовника. Её рука оставалась в его руке, и они долго молчали, вспоминая всё, что связывало их долгие годы.
– Итак, мэтр Роже на старости лет решил стать честным человеком, – начал Рафаэль.
Он предполагал, что Марианна, с которой он не виделся несколько лет, вызвала его из-за финансового скандала. Дело Обенкур продолжало занимать
– Я устала, Раф, я очень устала…
Марианна действительно выглядела на десять лет старше своего возраста: он ещё помнил её свежей сорокалетней женщиной, с порывистыми движениями, едва смягчёнными светскими манерами, и горящими любовью к нему глазами. Теперь перед ним была утомлённая жизнью, сильно накрашенная пожилая дама…
– Доминика больше нет… Моя дочь, увы, не хочет иметь со мной ничего общего! И ещё это расследование… Если бы ты только знал… С тех пор как ты отдалился от меня…
– Перестань, я никогда не отдалялся от тебя!
– Я сама во всём виновата… Только я! Да, этот Барнье оказался обыкновенным мошенником, я всё знаю… Я так любила его – но ты был прав, ему никогда нельзя было доверять!
Рафаэль предпочитал не комментировать увлечения Марианны – это было не в их правилах – и всё же действительно всегда испытывал неприязнь к этому скользкому Франсуа…
– Говорят, он неплохо поживился на приобретении картин для твоей коллекции? – осведомился Санти-Дегренель.
– О, Раф, если бы только это! – Марианна привычно понизила голос: после обнаружения в её доме прослушивающих устройств она приучила себя к осторожности. – Франсуа подделал завещание, украл кучу вещей Доминика – даже ту гравюру Медичи, которую ты помог найти во Флоренции… О господи, что я натворила! Пожалуйста, помоги мне! Я хочу сесть рядом с тобой…
Рафаэль, осторожно поддерживая Марианну, помог ей сесть на диван и устроился рядом, продолжая держать её слегка дрожащую руку. Он чувствовал, что она страдает и морально, и физически, но знал, что любое проявление жалости ей претит. Но он обязан был задать этот вопрос:
– Я могу что-то сделать для тебя, Марианна?
– Мой новый адвокат – некто Делиль – говорит, что я должна указать тебя в числе свидетелей. Конечно, если дело дойдёт до этого…
– Ты можешь на меня рассчитывать!
Вздохнув, Марианна Обенкур откинулась на мягкую спинку дивана. Её силы были на исходе: свидание с прежней любовью оказалось тяжелее, чем она ожидала. Но ей ещё так много надо было сказать…
– Я знаю, Раф, ты сделаешь всё, что в твоих силах, и мэтр Делиль тебя проинструктирует. Впрочем, он говорит, что мне ничего не угрожает. Все операции проводились без моего прямого участия, я действительно ничего в этом не смыслю… Ну а ты – что теперь делаешь ты? Я хочу знать всё, я имею на это право!
В глазах Марианны заиграл знакомый ему огонь – даже в своём нынешнем состоянии она оставалась властной и восторженной женщиной, привыкшей к всеобщему подчинению.
– Дорогая, тебя вряд ли заинтересуют мои серые будни… Что ж… Моя книга о России переиздана в третий раз. Недавно выпустил монографию об американской избирательной системе. Пара статей о Пармской школе живописи – да, я не оставил наше общее увлечение… Кроме того, Моруа-Кобе предлагал возглавить один франко-немецкий институт, но, как ты знаешь, я терпеть не могу немцев…