Анатолий Серов
Шрифт:
Надеждинск
Поселившись в Надеждинске и приступив к работе, Константин Терентьевич нередко брал с собой в поездки старшего сына. Толя побывал в лесничествах Всеволодо-Благодатском, Надеждинском, Турьинском, Богословском, видел лесосплав и углежжение. Лес транспортировали и по сплавным рекам, и по железной дороге, и гужем - прямо из куреней везли зимой санным путем, а весной иногда подвозили на волокушах. Толя, как говорил отец, ногами исходил географию родного округа. Полноводная Сосьва со своими многочисленными притоками образовала густую сеть дешевых водных путей - красивую Турью, быструю
С новым интересом присматривался мальчик к трудовой жизни людей. Все они были, как родные - на рудниках, в копях, на карьерах, о некоторых он уже не раз слыхал от отца и знакомых, и все они составляли как бы единую рабочую семью, все стремились к одной цели - восстановить промышленность Урала, поднять ее на новую высоту. Это сквозило во всех разговорах рабочих и мастеров с Константином Терентьевичем. Люди порой спорили и ссорились из-за условий и норм труда, но все хотели одного - чтобы стало веселей работать, чтобы видеть добрые результаты своих усилий.
Толя воочию убеждался, что и лесорубы, и сплавщики, и угольщики, и железнодорожники, и водники, и рудокопы работают на Надеждинский завод, обеспечивают его всем, чем нужно, чтобы он выдавал стране столько стали, сколько ей было необходимо. Он расспрашивал отца о разных видах труда.
– Профессию себе выбираешь? - спрашивал отец.
– Ясно.
– Выбирай, мальчик. Когда-то паренек вроде тебя не имел этой возможности. Пришьют к котлам или к откатке на шахте, и еще благодари начальство. За сто пудов песка, который рабочий грузил на прииске, платили восемь копеек. За ту же работу в забое, где люди стояли по колено в воде, на две копейки больше. Не полагалось ни рабочей одежды, ни медицинской помощи. Еще в молодые годы многие болели и умирали.
Наконец решение было принято: Толя сказал отцу, что хочет поступить в фабзавуч при заводе.
Отец дал согласие.
Занятия в ФЗУ начинались с осени. До тех пор Толя помогал семье устроиться на новом месте и, как всегда, быстро знакомился с надеждинскими ребятами. Подружившись с некоторыми из них, он сколотил команду футболистов и очень увлекся этим спортом. Подростки состязались на своем маленьком стадионе. Все это были будущие ученики ФЗУ.
Однажды на стадионе появились незнакомые парнишки, покрытые пылью и сажей, босые, без шапок, в рваной, потрепанной одежде - видно, пришли издалека. Они и походили на беспризорников, которых тогда еще немало бродило по дорогам страны. Но и чем-то отличались от них. Держались они открыто, с достоинством. Надеждинцы подошли к ним и услышали дельную критику игры футболистов.
– Сами-то умеете играть? - спросил Толя.
– Принимайте нас в игру, увидите.
– Как же вы будете играть, у вас и бутс нету.
– Обставим вас и без бутс, - насмешливо ответил старший из пришельцев, высокий, смуглый паренек с озорными карими глазами.
– А вы чьи же?
– Донецкие. Мы металлисты, у нас есть даже членские билеты профсоюза.
– Ух ты-ы!
Надеждинцы были покорены и приняли их в игру. Донецкие играли действительно неплохо.
Несмотря на усталость и пустые желудки, новички привели надеждинцев в восторг. После финала их окружили и принялись расспрашивать.
– Где живете?
– Между небом и землей, - ответил высокий, который уже назвался Виктором Недосекиным. - Когда на буферах, когда под вагоном, а то и в чистом поле в стогу сена. Как придется.
– А зачем ушли с Донбасса?
– А что там делать? Завод законсервирован. Фабзавуч мы закончили по специальности слесарей котельного производства, а работы нема. Нам сказали, на Урале слесари требуются. Мы и поехали. Ехали, ехали, два месяца, дальше некуда, железная дорога тут кончается, - Виктор улыбнулся хорошей белозубой улыбкой и опустился на траву.
Толя тотчас последовал его примеру. За ним и все бросились на землю.
– Как же вы ехали? Все зайцами, без билетов?
– Когда и без билетов. Прятались в угольных ящиках, где только не прятались! Бывало, нас и ссаживали.
– И что? В милицию?
– Это за что же? Мы не беспризорники. Мы организованные. Где только не были! От Краматорска до Златоуста пятнадцать суток тащились. Местность там, правда, красивая, гористая. А завод так себе, маленький.
– А в Челябинске?
– Какие там заводы! Мельница да электростанция. Хотя, говорят, будут и заводы. Мы там задержались, потому что вот его потеряли, - он показал на младшего парнишку.
Младший вмешался в разговор:
– Ив Карабаше были, про Карабаш забыл? Там еще медеплавильный завод. Тоже так себе, нам не понравился.
Виктор продолжал:
– На Нижнетагильский завод заехали, побывали на Лысьвенском, на Чусовском... Решили все заводы осмотреть и выбрать самый большой, не меньше, чем наш, Краматорский.
– Наш завод большой, очень красивый, - перебил опять младший парнишка.
– Наш, Надеждинский, тоже неплохой, - ревниво заметил Анатолий. - А ты, что, у них за старшего? - спросил он Виктора.
– Вроде выбрали, - улыбнулся тот. - Когда кого из нас ссадят, другие двое вылезают на следующей станции, дожидаются, пока наш не выскочит из какого-нибудь проходящего состава. У нас дисциплина - друг друга бережем. А то отстанет парнишка, еще свяжется с беспризорниками, пропадет...
– Как же вы кормились?
Второй мальчик вставил свое слово. Он был среднего роста, коренастый, спокойный паренек.
– Когда голодуха сильно подпирала, выходили на большой станции, шли прямо в свой профсоюз металлистов. Там давали немного денег на хлеб. Уж мы все с себя проели, и шапки даже. В общем тяжелое дело, - вздохнул он.
Младший продолжал:
– Из Карабаша мы - в Свердловск. Тоже там как-то не понравилось. Сошли, конечно, не на вокзале, не доезжая - на Шарташе - вот громадное озеро! Сила! Зашли в профсоюз - ни черта. Говорят, с работой сейчас трудненько, разруха. Это мы и сами видели. Сколько заводов стоят - ужас! Дали нам по пять рублей на каждого члена профсоюза, то есть пятнадцать рублей в котел, мы поехали дальше. Так и не нашли такого завода, чтоб он равнялся Краматорскому.