Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры

Кононенко Елена Викторовна

Кызылтепе. Улу-джами. Декорация северного фасада

Нельзя не заметить, что данная артукидская модель представляет собой дальнейшее приспособление мечети сирийского типа к условиям Юго-Восточной Анатолии: если в Улу-джами Диярбакыра, воспроизводившей омейядские образцы с небольшими изменениями, до XIX в. сохранялись обычные для арабских мечетей открытые проходы из двора в помещение молитвенного зала, то в мечетях Артукидов, также воспроизводящих композицию «вытянутый многонефный зал и большой двор», в дворовых фасадах доминирует стена, а проходы в молитвенный зал сводятся к закрываемым дверям, оформленным как входные порталы. Тем самым даже в пределах данной модели, наиболее из всех анатолийских мечетей приближенной к сирийским прототипам, делается еще один шаг к изоляции молитвенного зала.

Было бы несправедливо не отметить, что данная модель мечети характерна не только для Артукидов, но и для архитектуры соседних земель, и представлена, например, в Урфе (Эдессе). [133] Этот важный центр Северной Месопотамии вошел в состав Халифата еще в VII в., но сохранял и преобладающее христианское население, и крупные церковные постройки. [134]

В 1084 г. город был взят сельджуками, в 1098 г. стал центром Эдесского графства, в 1144 г. отвоеван алеппским атабеком Hyp ад-Дином Зенги, конфисковавшим христианские здания и превратившим их в хозяйственные помещения, использовав их материал, в частности, для укрепления городских стен и реставрации мечети Харрана. [135]

133

С 1983 г. город официально называется Шанлыурфа («славная Урфа») в память о его заслугах в войне за независимость Турции.

134

См.: Guidetti М. The Byzantine heritage in the Dar al-islam: Churches and mosques in al-Ruha between the sixth and twelfth centuries // Muqarnas. Vol. 26. P. 2–5.

135

См. подробнее: Guidetti. Op. cit. P. 12–16.

Архитектура Урфы оказалась зеркалом политических событий: например, разрушенная византийцами арабская мечеть была восстановлена сельджуками, превращена крестоносцами в дворец епископа Эдессы и снова отстроена Зенги. Однако здание Большой мечети Урфы (1146–1174) является новой постройкой, – ее молитвенный зал почти лишен каких-либо сполий, элементы более ранних построек использованы лишь для оформления порталов и более позднего восьмигранного минарета. Молитвенный зал традиционно разделен на три параллельных стене киблы нефа, перекрытых опирающимися на квадратные в сечении столбы продольными сводами, прорезанными смыкающимися распалубками. В интерьере создается абсолютная иллюзия использования исключительно крестовых сводов, – их столь активное применение может быть объяснено усвоением архитектуры крестоносцев, именно в Урфе активно перестраивавших и христианские, и мусульманские здания; [136] однако правомернее говорить о формировании в Северной Месопотамии строительных традиций, связываемых с активным привлечением христианских мастеров. Насколько миграция строителей и распространение элементов восточно-христианской архитектуры были связаны с крестовыми походами, нас в данном случае интересовать не должно; но общим местом в литературе стали указания на сходство перекрытий в Улу-джами в Урфе и в одновременно перестраиваемой Зенгидами Джами аль-Кабир в Алеппо, где используются такие же прорезанные распалубками цилиндрические своды, опирающиеся на квадратные столбы. [137] Однако, в отличие от мечети Алеппо, купол на тромпах, аналогичный синхронным памятникам Артукидов, в Урфе расположен не в середине центрального нефа, а над михрабной ячейкой плана, к тому же сдвинутой к востоку, как это сделано в Мардине.

136

См. подробнее: Grabar О. The Crusades and the Development of Islamic Art // The Crusades From the Perspective of Byzantium and the Muslim World. W., 2001. P. 235–245.

137

См., например: Aslanapa. Op.cit. S. 18; Tabbaa Y. Survivals and Archaisms in the Architecture of Northern Syria // Muqarnas. 1993. Vol. X. P. 35–38; Guidetti. Op. cit. P. 17–20.

Урфа. Улу-джами. Графическая реконструкция

Урфа. Улу-джами. План

Урфа. Улу-джами. Интерьер

Урфа. Улу-джами. Конструкция купола

Молитвенный зал Большой мечети Урфы предварен узким портиком, также перекрытым цилиндрическим сводом с распалубками. Легко заметить, что точки соединения распалубок в ячейках свода не совпадают: вероятно, архитекторы портика не воспринимают его как единое вытянутое пространство. Кроме того, портик не является и продолжением конструкции молитвенного зала, – его столбы никак не соотносятся с внутренним членением мечети (12-ти травеям зала соответствуют 14 ячеек портика). Центральный вход в молитвенный зал оформлен килевидной аркой, опирающейся на вырезанные в плитах облицовки тонкие граненые колонки; архивольт этого неглубокого портала не помещается в люнете соответствующей распалубки, и каменотесы были вынуждены в верхней части просто утопить выступающий профиль архивольта в стене.

Даншимендиды

После битвы при Манцикерте (1071) один из огузских вождей, Гюмюштекин Данишменд [138] Ахмед-гази (Мухаммад I Данишменд) продвинулся на запад и занял земли вокруг Сиваса, ставшие ядром крупного тюркского бейлика. В записанном уже в XIII в. «Данишменд-наме» образ Гюмюштекина обрел характер эпического героя, а в более поздней анатолийской традиции его происхождение возводилось даже к Аршакидам. [139]

138

Перс. данишменд обычно переводится как «ученый, наставник» и в ряде случаев подразумевает сторонника рационалистического метода калама, противопоставляемого схоластическому течению мухаккиков. По некоторым сведениям, отец основателя династии принадлежал к ученому сословию Хорезма. Подробнее см.: K"opr"ul"u M. F. Islam in Anatolia after the Turkish invasion: Prolegomena. Salt Lake City, 1993.

139

См.: Cahen. Op. cit. P. 82.

На

столетие центральная часть Анатолии оказалась под властью новой династии, представители которой проявили себя как решительными полководцами-гази, так и дипломатами, лавировавшими между Халифатом, Византией, Сельджуками Рума, Киликией и Зенгидами. Если накануне крестовых походов Конийский султанат контролировал южный путь по Анатолии в Сирию, то Данишмендиды контролировали северный, – через Анкару, Сивас, Малатью. Возвышению Данишмендидов во многом способствовал резонанс их побед над крестоносцами, – прежде всего пленение Боэмунда I (1100) и поражение Боэмунда II Антиохийского (ИЗО). В 1134 г. Мухаммад II Данишмендид принял от халифа регалии султана и титул малика (посланные, правда, его покойному отцу), что возвысило его род в глазах других тюркских вождей и способствовало активизации газавата, направленного на византийские земли и месопотамские владения крестоносцев; но уже в 1140-е годы Данишмендиды чеканят монеты с изображением византийского императора, [140] выступая при этом в союзе с Конийским султанатом против Византии. Однако после смерти Мухаммада (1143) его земли делятся между наследниками, чем не замедлили воспользоваться Сельджуки Рума, к тому моменту уже оказавшиеся способными и отрезать владения Данишмендидов от Средиземного моря, и отразить поход византийцев на Конью, и принять на себя основной удар II крестового похода. [141] Попытка правителя Сиваса Ягыбасана отвоевать у Конийского султаната утраченные земли привела в 1155 г. к поражению под Аксараем и закреплению вассалитета Данишмендидов, а попытки заключить против сельджукского султана Кылыч-Арслана II (пришедшего к власти благодаря поддержке данишмендидских эмиров Кайсери и Малатьи) союз с Византией и с Зенгидами, – к усилению Рума и к потере Кайсери (1169), а через 4 года, – Сиваса, Малатьи, Токата и Никсара. Династия Данишмендидов пресеклась, а их земли стали частью владений Конийского султаната.

140

Впрочем, и Данишмендиды, и Артукиды, чеканя монеты с христианской символикой и арабо-греческими билингвами, использовали в качестве образцов не только византийские и латинские образцы, но даже монеты сасанидские и античные. Подробнее см.: Гончаров Е. Ю. Античные и византийские заимствования на монетах Анатолии и Северной Месопотамии XI–XIII вв. // Оригинал и повторение: Подлинник, реплика, имитация в искусстве Востока (Искусство Востока. Вып. 5). М., 2014. С. 97, 107.

141

Подробнее см.: Запорожец. Указ. соч. С. 191–194.

Кайсери. Улу-джами. План

Кайсери. Улу-джами. Вид с северо-востока

Противостояние двух тюркских династий – Данишмендидов и Сельджуков Рума, – во многом определяло политическую ситуацию в Анатолии XII в. К. Каэн видел в этом соперничестве отражение противостояния кочевнической вольницы, представленной возглавляемым Данишмендидами союзом туркменских племен, и стремления к государственно-городскому структурированию, последовательно реализуемому Конийским султанатом; [142] в то же время активная исламизация владений Данишмендидов и отмечаемая здесь интеллектуальная активность [143] не соответствуют часто рисуемому образу полудиких приграничных туркменских кочевий на захваченных у Византии землях.

142

Cahen. Op. cit. P. 89.

143

См.: Bayram M. Danismend Ogullan'nin Dini ve Milli Siyaseti // Selcuk "Universitesi T"urkiyat Arastirmalan Dergisi (Konya). 2005. D. 18. S. 138–141.

Высокий уровень архитектуры Данишмендидов и ее особенности можно показать на примере хорошо сохранившихся памятников Кайсери. Расположение мечетей, медресе и многочисленных гробниц-тюрбе XII–XIII вв. позволяет представить весьма значительные размеры города, быстро вышедшего за пределы византийских стен, сложенных, как и большинство старых построек, из темных вулканических пород предгорий вулкана Эрджияс, особенно учитывая, что после похода Алп-Арслана 1067 г. Кайсери был разрушен и до начала перестройки Данишмендидами оставался практически необитаем.

История мусульманской архитектуры Кайсери начинается с возведения Улу-джами (Султан-джами, Джами Кебир), датируемой началом 1140-х гг., – эпохой, когда малик Мухаммад ненадолго перенес сюда из Сиваса столицу своего бейлика. Правда, уже в начале XIII в. и эта, и другие мечети в бывших владениях Данишмендидов активно перестраиваются Сельджуками Рума; многие памятники Кайсери оказались «реконструированы» в XIX в. после землетрясения, и в ряде случаев «дополнения» османских реставраторов оказались весьма значительны. Однако сходство памятников Кайсери между собой и их отличие от более поздней сельджукской модели позволяют говорить о некоторых общих принципах даниш-мендидской мечети.

Кайсери. Улу-джами. Центральный неф

Кайсери. Улу-джами. Второй западный неф

Кайсери. Улу-джами. Интерьер

Улу-джами расположена в квартале базаров внутри городской стены, в северо-западной части старого города. Как и во многих других раннемусульманских памятниках Кайсери, ее пол изначально оказался на 2 метра ниже уровня земли, – «вкапывая» здание, архитекторы придавали ему больший запас прочности. Такой перепад уровней снаружи и внутри, необходимость спускаться в помещение по лестницам исключают единство молитвенного зала и двора, присутствовавшее в арабских мечетях и композиционно воспроизводившееся, например, в мечетях Артукидов. Данишмендидская модель мечети и не подразумевает двора и сводится только к просторному вытянутому молитвенному залу; вернее – двор «втягивается» под перекрытия молитвенного зала, в результате чего зал уже не может довольствоваться тремя поперечными нефами и превращается в продольно вытянутую базилику.