Анатом
Шрифт:
— Где они?
— Они принадлежат наукье, человечьеству, но не вам.
— Вы играете с огнем, граф. Я перерою весь город, если надо будет, лично отправлюсь в Париж, но эти тела я верну их родственникам, для захоронения! — с чувством воскликнул Иштван, не желая больше вести пустой разговор с сумасшедшим доктором.
— Это смищно, господин сыщик. Вси мои экзимпляри я получил законным путьом. На каждого изь них, у меня есть договорь, подписанный ими личньо.
— Что? — Иштван не поверил своим ушам, такого поворота событий он не ожидал. — О чем вы говорите? Какие договоры?
Лиостро
Иштван нехотя взял документы, понимая, что уверенность в глазах доктора уже говорит о его правоте.
Он прочитал фамилии — Княжна Мухина Татьяна …, граф Марыжкин …, Печоркин Григорий …. Были там и другие имена, и все казалось бы правильным, каждый из них, после смерти завещал свое тело науке, в частности графу Леостро, для дальнейшего использования по назначению. Другие имена Иштвану были не знакомы. Из всего списка жертв «собственности» доктора Лиостро, титулованными были только трое. Последним было завещание Великого князя Дмитрия Дмитриевича, подписанное его официальным представителем Великой княжной Екатериной Дмитриевной.
Прочитав имя Кати, Иштван не сразу поверил своим глазам, но буквы и строки говорили сами за себя. Он видел ее почерк прежде и понимал, что этот документ составила и подписала Катя.
— Как вы заставили княжну подписать этот документ? — открыто насмехаясь спросил Иштван. Он точно знал, что самостоятельно Катя не стала бы подписывать эту бумагу. Он видел, как преданно и нежно она смотрела на брата, сколько заботы и теплоты было в ее взгляде. Это было бы глупо думать, что она сможет поставить свою подпись под фактическим приговором Великого князя к позорной и мучительной смерти.
— Вьи мыслитье слишком повер-хно-стно, — протянул граф. — Смотрьите глубже. И истьина откроиться вам.
Иштван не понял ни слова, но переспрашивать не стал.
— Где мы можем найти вашего бледнолицего помощника?
— Помощьника? — явно удивился Лиостро, — я прадья не понимаью о чьем вы?
Иштван достал фотографию альбиноса, которую он пользуясь случаем спрятал в карман когда покидал учебный амфитеатр.
Граф взял карточку и едва взглянув на нее просиял.
— О, вы знаити он был прекрьясным человьеком. Я преждье не знал таких альбиносов. Он был добр и мил. Даже у менья не поднялась рука набить из его уникального тела чучьело. Но к вашему сожалению он умер, уже очень давно.
Иштван уловил легкие нотки грусти в голосе доктора.
— Мне нужен человек, очень похожий на этого.
— Он быль сиротой. Никто не знал, кто его родители и братьев у него не было…
— Мне нужен другой. Тот, кто страдает тем же недугом.
— Альбинось? — задумчиво произнес доктор. — Не совьетовал бы я вамь связываться с представьителями данного вида. Это очень сильные и опасные сущьества.
— Может вы мне и не советуете, но вы как никто другой, я уверен знаете, что именно он исполняет ваш план по сбор этой дьявольской коллекции. Не так ли?
— Плань? — искренне удивился доктор, — О чьем вы? Я не понимаю что вы имеете ввиду?
— Не прикидывайтесь, доктор. Вы не стали бы ждать,
В глазах доктора на одно лишь мгновение мелькнул грусть, но это могло означать лишь сожаление к несчастному существу. Ничем другим он себя не выдал.
— Ваш друг навьерно уже ждет вас. Я не смею вас больше задерживать. Будьтье добры мои документ. — сухо сказал доктор.
Иштван поднялся, и вернул доктору его бумаги.
— Всего хорошего, и уверяю вас, до скорой встречи. — официально откланявшись графу сказал Иштван.
И он вышел, провожаемый злобным взглядом доктора, явно ощущая, как сверлит ему спину этот омерзительный человек.
Димитриев стоял в коридоре и ворковал со служанкой. Женщина, довольно полная, но все же не лишенная своей женской прелести, смущенно краснела, под смелым взглядом важного гостя.
— Ну вы меня простили, душенька? — целуя ей ручки протянул Петр.
— Я виновата перед вами, за что же мне вас прощать? — жалобно простонала женщина, замученная уже вниманием и вопросами Димитриева.
— Идем! — сказал Иштван, проходя мимо воркующей парочки.
Димитриев успел на прощание чмокнуть пухлые пальчики служанки, и последовал за другом на выход.
Когда служанка закрывала дверь, Димитриев на последок одарил ее страстным взглядом и подмигнул.
— Ну что у тебя? — спросил Иштван, когда они вышли на улицу.
— Наша Лизи навещала доктора, накануне вечером. Машка говорит доктор бесновался после ее ухода. Больше она никого не видела, хотя один раз слышала второй мужской голос, доносившийся из гостиной. Доктор с кем-то спорил, но тихо, и сам разговор она не разобрала.
Иштван улыбнулся самодовольной улыбкой.
— Теперь все становится на свои места. Наш доктор хитер. Перед смертью, каждый из невинно убиенных якобы составляет завещание, по которому доктор может на свое усмотрение распоряжаться их бренными останками. Как там было написано — завещание науке, в лице доктора Лиостро в частности. Вот как! Загнул и перемудрил, но самого себя. Одно мне не нравится, что даже если мы найдем у него в доме тела, пока у нас нет других улик, а тела он получается получает законно. Но мы- то знаем что он виновен. Дело за малым — доказать это.
— Ты хочешь сказать, что каждый, перед смертью писал завещание? — удивился Димитриев, — Но с какой целью.
— А вот здесь Петя самое интересное, меня давно уже терзает одна мысль, но я все никак не мог связать ее. Прочитав завещания, я заметил, что написаны они все как будто одной рукой. Можно подделать почерк, но остаются нюансы, мелочи, которые если знаешь где искать — находишь. И если бы я лично не видел почерк одной известной мне особы, то и не обратил бы внимание на эти странности. У нашего писателя, особенный стиль писать букву Д, и к сожалению, исправиться он не смог. И теперь я точно могу утверждать, что все они написаны рукой нашего гения калеграфии — господина Смолянкова.