Анатом
Шрифт:
Иштван удивился. Он никогда не слышал о существовании этого брата у Екатерины Дмитриевны. Теперь понятно почему Романовы скрывают своего родственника. Нельзя давать людям повод для разговоров. Если вдруг в определенных кругах узнают о болезни одного из сыновей Великого князя, это может стать серьезной проблемой для всей царской семьи. Люди хотят видеть на престоле здорового царя, если на семье лежит это пятно, князь мог лишиться всех своих прав. Вероятно, из этих соображений князь прячет от света своего больного ребенка.
Катя посмотрела на Облича и грустно пояснила:
— Он родился таким,
Катя уронила голову, закрыв лицо руками и заплакала. Впервые Иштван увидел ее слезы. Впервые она показала ему свою слабость и ранимость. Он видел, что это не кокетливые слезы светской дивы. Это были чистые слезы, невинной души. Да, именно так плачет душа раненная в самое сердце.
Теперь все встало на свои места. Иштван понял, отчего Екатерина Дмитриевна так непредсказуема. Она живет двумя разными жизнями, пытаясь прожить этот век не только за себя но и за брата. Она радуется тому, чему не может порадоваться он. Она наслаждается каждым моментом, чтобы успеть передать ему свою любовь и свои чувства.
Внутри этой прекрасной девушки шла постоянная борьба, борьба не на жизнь а на смерть. Она доподлинно знала, каким может быть человеческое горе. Сколько боли оно может принести, и всеми силами старалась бороться с этой своей слабостью. Вот откуда столь частые перемены в настроении и такое наигранное, но легкое отношение ко всему, что происходит в жизни.
— Впервые мама привела меня к нему, когда нам с Митей было по пять лет. Я ужасно испугалась, и он долго плакал, не понимая моей реакции. И тогда я поняла, мне стало так жаль его. В тот момент я уже знала, что он моя частичка, он мое сердце. Я почувствовала, что мне плохо когда ему плохо, я плачу когда ему грустно, смеюсь — когда он радуется. Он моя душа. А сама я пустая. Я часто думала, а что было бы со мной, родись он первый, — прошептала Катя, — и эти мысли терзают мое сердце. Я ведь сильная, я справилась бы. Зато он был бы здоров.
Иштван подошел к девушке и бережно обнял ее за плечи.
— Не надо Катерина Дмитриевна. Пути господни неисповедимы.
Катя вскинула голову, ее лицо сияло злостью.
— Идите скажите это моему бедному Митеньке. Может он поймет ваши слова.
Иштван не ожидал такой реакции и слегка опешил.
Катя уже успела взять себя в руки, и с величием настоящей императрицы поднялась.
— Не за этим я вас позвала, — вдруг холодно сказала девушка. — Я хотела вам кое-что показать.
Она вышла в соседнюю комнату и вернулась с кожаной тетрадкой. Открыла на
— Смотрите.
С первого взгляда Иштван не сразу понял, что именно изображено на этом сумбурном рисунке. Но всмотревшись, он увидел, что это чье-то лицо, и острый нос и пустые, прозрачные глазницы, и совершенно белое лицо.
Иштван не поверив своим глазам, наклонился поближе и в тот же момент картина стала цельной и единой, на него смотрело лицо убийцы. На него смотрела сама смерть.
— Я так понимаю автор рисунка — ваш брат? — сделала вывод сыщик.
Катя кивнула.
— Он увидел его в окне, сегодня днем, и сразу начал рисовать. Он так испугался, что просил закрыть все шторы и выключить свет.
Иштван выпрямился.
— Не возражаете если я осмотрю дом? — серьезно спросил он.
Катя не возражала и Иштван тщательно, миллиметр за миллиметром проверил каждое окно, каждый уголок, проверил все ли часовые на своих местах.
Уже стемнело когда он закончил свой осмотр.
Он нашел Катю в комнате, которая была рядом с комнатой князя и предназначалась только для родственников.
Она сидела за столом и листала альбом.
— Вы закончили, — не поднимая головы, спросила княжна, прекрасно зная, что он и никто другой.
— Да. Нужно обладать недюжинным талантом, чтобы проникнуть в этот дом незамеченным. Ваши люди, насколько они надежны?
— Только самые преданные, те что служат у нас уже много лет.
— Значит, вашему брату ничего не угрожает. Не возражаете, если я проведу ночь в его комнате?
— Если вы можете спасти его, то наш дом в полном вашем распоряжении. — грустно ответила Катя, — Кроме вас мне некого просить о помощи.
Иштван оставил Катю в комнате, а сам отправился в спальню князя. Расположившись в кресле, он достал свой револьвер и замер в ожидании. Он не знал когда может прийти убийца, и рискнет ли призрак проникнуть в дом, но опасность уже нависла над юным князем, и теперь оставалось только ждать.
Время тянулось долго. В комнате, кроме тихого сопения спящего юноши, и мерного тиканья настенных часов, не слышно было ни звука. Вдруг Иштван явно почувствовал, что в комнате есть посторонний. Ему показалось, что тихо открылась дверь, но не главная, оттуда непременно появилась бы полоса света, так как он приказал не гасить свет в коридоре, а другая дверь. Та о которой он по всей вероятности не знал. Та, что как это было принято в таких домах была тайной и пряталась где-то глубоко в стене. Сейчас Иштван ругал себя, за то, что не предположил этой возможности прежде. Но время уже ушло, и теперь оставалось только уповать на счастливый исход дела.
Несмотря на то, что вошедший ступал тихой, кошачьей поступью, Иштван отчетливо слышал каждый его шаг. Все это было словно игра больного воображения, воспаленного темнотой и страхом.
Почему не скрипели полы? Почему не слышно было дыхания? Кто был здесь еще? Может это все и на самом деле ему только кажется? Или правду говорили те, кто хоть краем глаза видел это странное существо. Оно и есть сама смерть! По спине у Иштвана пробежал холодок, даже он истинный скептик, почувствовал этот могильный холод. На одно лишь мгновение ему стало жутко.