Анатомия скандала
Шрифт:
– Ну я, пожалуй, поеду. – Питу было неловко в этой обстановке – или в ее, Холли, присутствии.
Какой смысл играть роль заботливого отца, если шесть лет назад он исчез, бросив жену с двумя детьми? Он и сейчас приехал только потому, что у Холли набралось много багажа. Она уже пожалела, что не взяла с собой поменьше вещей: это позволило бы избежать необходимости поддерживать неловкую светскую беседу в «Ниссане-Микре», салон которой наполняло показное веселье Пита Берри – смесь гордости и плохо скрываемого раздражения и даже агрессивности.
Между ними стояли ее чемодан и рюкзак.
– Ну, пока, дочка. – Отец неловко шагнул к ней, раскрыв объятия. Холли стояла неподвижно. – Я тобой горжусь. – Пит Берри отодвинулся. – Ты, гляжу, в тупик не заедешь. – Работая автоинструктором, он часто
– Нет, пожалуй. – Холли через силу улыбнулась.
– Будь умницей.
«Как ты?» – едва не съязвила Холли. Именно его донжуанство, маниакальная потребность соблазнять женщин, которых он учил водить, и удивительное везение в этом деле заставили его шесть лет назад бросить семью. Но Холли сдержалась.
– Постараюсь, – сказала она.
– Вот и хорошо. – Пит снова побренчал ключами в карманах, даже не предложив ей денег: у Холли полный грант на обучение, а у него с деньгами туго. А может, ему просто в голову не пришло. – Ну, я поехал.
Холли не предложила ему пообедать в каком-нибудь пабе или даже местном баре «Уимпи». Внизу ее ровесники выходили с родителями под осеннее солнышко – все в темно-синих блейзерах и красивых верблюжьих пальто с сияющими, отлично подстриженными, ухоженными волосами. Послышался взрыв звучного смеха: чей-то папа хохотал, откинув голову, обнимая за плечи сына. Какая-то мамаша, придерживая свою высокую светловолосую дочь за талию, вела ее к домику привратника мимо тележки, доверху нагруженной одинаковыми чемоданами. Эти семьи роднило неуловимое сходство: все высокие, стройные, хорошо одетые. Привилегированные. Казалось, юноши и девушки, приехавшие учиться в Оксфорд, чувствуют себя абсолютно непринужденно, их ничего не удивляет, будто так и надо.
Мысль выйти во двор в сопровождении Пита Берри с его громким смехом, черной кожаной курткой и брюшком, свисающим на пояс джинсов, претила Холли. Весь облик ее отца диссонировал с окружающей обстановкой.
– Да, – произнесла она с пересохшим горлом, подсознательно медля отпускать нечто привычное и знакомое, хотя умом и рада была бы отбросить это и забыть. – Пожалуй, так будет лучше.
Когда отец уехал, Холли успокоилась – вернее, попыталась успокоиться. Она легла на кровать – еще незастеленную, этим она займется через минуту, – и уставилась в потолок, но тут же вскочила, не в силах оставаться на одном месте. Внутри все дрожало от волнения. Не решаясь выйти во двор, на солнце, она сказала себе, что пока сориентируется в корпусе, найдет туалет – второкурсница, водившая их по общежитию, сказала, что он наверху, – и посмотрит на соседей. Поднимаясь по лестнице, в обшитой панелями стене Холли увидела нишу, где помещались частично срезанный буфет и маленький холодильник. Холли заглянула внутрь. Молока нет, зато на проволочных подставках три бутылки с золотыми этикетками и толстыми пробками, прочно удерживаемыми проволочными намордниками. Холли, ни разу в жизни не державшая в руках такой бутылки, сразу догадалась, что это шампанское.
На верхней площадке открылась дверь, из нее высунулась голова с шапкой рыжих кудрей. Парень, скорее даже молодой мужчина, смотрел на Холли с ленивым благодушием.
– Тыришь мои запасы? – В его голосе слышалась солидность.
– Нет, что ты! – Холли смущенно выпрямилась, будто ее поймали с поличным.
– Нед Иддслей-Флайт. – Рыжий протянул руку.
Растерявшись, Холли поднялась по оставшимся ступеням и пожала ему руку.
– Политическая философия и политэкономия, третий курс. Ты где училась?
– В Ливерпуле, – удивленно ответила Холли.
Нед поднял бровь.
– Я имел в виду, в какой школе? – Он подождал ответа. – Я, например, в Итоне.
Холли стало смешно: парень, должно быть, шутит.
– Да ладно? – сказала она и сразу возненавидела себя за то, что не нашлась с хлестким ответом, который поставил бы рыжего на место.
– А что такого? – хмыкнул он.
Он произносил слова иначе, не так как она с ее гортанной интонацией, подскакивавшей вверх на первом слоге. Холли вдруг поняла, что от привычной манеры речи придется избавляться. Изысканно растянутые гласные рыжего неслышным эхом заполнили паузу, пока Холли придумывала,
– Неважно, – спас положение рыжий. – Как тебя зовут, дорогая соседка?
– Холли, – ответила девушка, внутренне готовясь к неизбежному. – Холли Берри [6] .
– Это шутка?
– Нет. – Холли привыкла к такой реакции. У нее всегда было наготове неловкое объяснение: – Я была зачата в Сочельник, ну и отец проявил чувство юмора. Своеобразное.
Улыбка рыжего стала шире, и он откинул голову назад, совсем как тот папаша во дворе корпуса. Может, Холли этого Неда и видела?
6
Холли Берри (holly berry) – остролист (англ.).
– Да, такое не забудешь. Холли Берри! А ты колючая?
– Бываю иногда. – Он что, не придумал ничего менее примитивного? У нее за плечами детство, полное насмешек, но сейчас язык точно прирос к глотке, не в силах парировать. У Холли запылали щеки и даже шея, а неловкая пауза все длилась, подчеркивая ее неотесанность. Нужно срочно что-то сказать, чтобы стереть усмешку с его лица.
Рыжий снова улыбнулся ленивой улыбкой человека, у ног которого лежит весь мир. А ведь он вовсе не был так уж хорош собой. Мэнди – младшая сестра была куда опытнее Холли – на него бы и не взглянула из-за рыжей растрепанной шевелюры. Ей нравилось, когда ее мужчины – она встречалась именно с мужчинами, а не с парнями, – выглядели аккуратно. Впрочем, Мэнди никогда и не подала бы заявления в Оксфорд. «Что я забыла в этом снобистском универе?» – прохаживалась она по выбору Холли, которую тоже считала снобом. Мэнди решила ехать в Манчестер и уже поступила на факультет бизнеса и предпринимательства в местный колледж, куда принимали с семнадцати лет. Изучать английский – «книжки читать» – пустая трата времени; куда лучше начать побыстрее зарабатывать или стажироваться по профессии, которая гарантированно принесет деньги в будущем.
Холли деньги не заботили. Она пошла на английскую литературу, потому что этот предмет давался ей лучше всего.
– Блестяще, – сказала учительница после экзамена на аттестат зрелости и рекомендовала матери Холли, чтобы девочка подавала заявление в Оксфорд. – Мои коллеги начинают понимать важность диверсификации в наборе студентов. Я считаю, что у Холли есть шанс, – заверила миссис Торогуд.
Холли попала в тот самый колледж, о котором мечтала: в рекламных буклетах он был самым красивым и находился ближе всего к центру кампуса и библиотекам. Холли сознавала, что процент первокурсников из рядовых школ будет незначительным, но ей и в голову не приходило, что она может встретить выпускника Итона! Об Итоне она, конечно, слышала, но очень абстрактно, примерно как о палате общин или Букингемском дворце. И вдруг она в одном общежитии с выпускником Итона! Холли вдруг захотелось компании попроще, как она сама. Хотя девушка и порывалась забыть свою прежнюю жизнь, на первый порах ей не обойтись без чего-то привычного.
– А по этой лестнице еще кто-нибудь живет? – спросила она.
Как выяснилось, Элисон Джессоп жила в другой части общежития, и специальность у нее была не английская литература, но Холли потянуло к ней, как железные опилки к магниту. Вначале ее внимание привлек смех Элисон: теплый, добродушный и неожиданно густой для такой миниатюрной миловидной девушки, откидывавшей назад волосы движением головы и лучезарно улыбавшейся в столовой парню, сидевшему через два ряда темных столов. Над Элисон висели тяжелые холсты в рамах – портреты знаменитых выпускников: архиепископ Кентерберийский, премьер-министр Великобритании, лауреат Нобелевской премии по литературе, актер, – а справа и слева от нее сидели серьезные мальчики (тоже с математического факультета, как позднее узнала Холли), бледные, прыщавые, с жидкими сальными волосами завсегдатаев библиотек. Элисон, с ее гортанным смехом и неоново-розовой кофточкой под короткой черной мантией, казалась взрывом красок, оазисом гламура среди темных деревянных панелей сумрачного зала, освещенного мигающими светильниками.