Анатомия страха
Шрифт:
— Когда мы вернулись из Сочи, — чтобы дрожащие руки не выдали его, Глеб спрятал их под скатерть, — Илона побоялась ехать домой. Она с девочкой осталась у меня. Алла ночевала у себя дома, а днем приходила к нам.
— Зачем вы поехали к Свириной домой?
— Ей надо было забрать какие-то вещи, документы. С мужем она не хотела встречаться. Позвонила — никто не брал трубку. А на стоянке, куда они машину ставили, сказали, что Свирин уехал в Москву. Я хотел пойти с ней, но она не позволила.
Глеб замолчал. Справляться с волнением становилось все
— Дальше! — потребовал страж порядка.
— Когда… В общем, потом я позвонил Алле, она была с девочкой у меня дома, все рассказал. А когда приехал, их уже не было. И вещей тоже. Она оставила вот это, — Глеб протянул «казаку» записку, которую попросил Аллу написать на всякий случай.
— «Глеб, Илона не хотела, чтобы Вика жила с Олегом, пусть так и будет. Я ее забираю. Алла», — прочитал вслух капитан. — так, это я возьму. Кстати, что вы делали все это время?
— Сначала дома был. Потом просто по городу ездил. Пешком ходил — лишь бы дома не сидеть. Водки купил. Думал, вернусь домой и напьюсь. А тут вы.
— Извините, что помешал, — капитан усмехнулся, но тут же сообразил, что сарказм неуместен.
— Это Свирин убил Илону! — медленно сказал Глеб, глядя в пол. — Он специально не подходил к телефону, чтобы она подумала, будто его нет. Чтобы врасплох застать. Илона говорила, он ради ребенка на все пойдет.
Капитан равнодушно пожал плечами:
— Ваши догадки мне неинтересны. Я занимаюсь пропажей ребенка. А что касается Свириной… В жилконторе есть ее заявление об аварийном состоянии балкона, есть акт обследования. Эксперты сказали, что балкон обвалился бы, даже если б на край встала крупная кошка. И никто не видел, чтобы на балконе был кто-то еще. Даже если вы и правы, дело дохлое… и ясное — несчастный случай.
— Да подумайте вы сами, — заорал, вскакивая, Глеб, — что ей делать на балконе, если она знала, что на него выходить опасно.
— Да мало ли. Может, вам хотела что-нибудь крикнуть. Допустим, чтобы вы поднялись.
— Ага, с мужем познакомиться. Если она и хотела что-нибудь крикнуть, то только на помощь позвать. Вот тут-то он ее и толкнул.
Капитан сделал вид, что ничего не слышал.
— Если Алла Маркова вдруг появится или позвонит, дайте нам знать, — он протянул листок с телефоном. — Дело, знаете ли, нешуточное.
— Вы полагаете, я ей помог украсть девочку? — спросил Глеб, машинально пряча листок под скатерть.
Капитан снова притворился глухим и поспешил откланяться. Не рискнув звонить из дома, Глеб спустился вниз и из автомата позвонил Алле на мобильный.
— Поздравляю! Ты в розыске. Мент сказал: «Дело, знаете ли, нешуточное».
— К тебе уже приходили? Про меня спрашивали? — испугалась девушка.
— Не бойся, все будет в порядке. Кстати, к Свирину не подкопаться. Несчастный случай. Ничего, я его и сам достану.
— Глеб… — умоляюще пискнула Алла.
— Спокойной ночи, — быстро сказал он и дал отбой.
А через два дня с букетом белых
Глава 24
Персонал сдержанно выразил радость, но вообще-то все сделали вид, что ничего не произошло. Дима сел за стол и с отвращением включил компьютер. Пока он валялся в больнице, авгиевы конюшни заполнились под завязку. Первым в папке «Очередь» красовался файл «буфетчицы», во что бы то ни стало желающей разобраться с «кошкой»-соперницей.
Свободных людей как не было раньше, так не было и сейчас. Вообще-то давно уже не мешало обсудить с Птицей вопрос о расширении штата. Дима сделал пометку в ежедневнике. Но это когда еще будет, а работать надо сейчас. Все лучше, чем бесцельно сидеть в кабинете и думать без конца об одном и том же: об Ольге, Олеге и Гончаровой.
На следующий день с утра, одевшись поскромнее, Дима вышел «на задание». Объект ему попался беспокойный. Парень носился по всему городу, из конца в конец, причем исключительно на своих двоих или на общественном транспорте. Видимо, на машине его грозная супруга каталась сама, а на такси не хватало.
Прошло три дня, а результат так и не нарисовался. Бессменная слежка становилась опасной: за это время вероятность быть запомненным и узнанным возросла до абсолюта. Спасало только то, что парень был близорук, но очков принципиально не носил, а в круг четкой при таких диоптриях видимости Дима старался не входить. Дежурный акустик слушал домашние телефонные разговоры, по мобильнику-клону отслеживали входящие и исходящие на трубку. И никакого намека на подружку. С каждым днем объект становился все более нервным и встревоженным. А потом Дима высмотрел, как он покупает на Сенной наркотики.
«Тетя, да у него просто не стоит на тебя, а ты сразу заподозрила другую бабу. У парня вся потенция в венах. Или в носу», — думал Дима, впустую глуша ноги.
И вдруг попал, что называется, в цвет. С утра они покатались с Юго-запада в Невский район, потом в Гавань, в центр, на Выборгскую сторону. Уже начало темнеть, когда на площади Мужества спустились в метро. Парень ехать никуда не собирался, он сидел на лавочке и смотрел на подходящие поезда, вытягивая тощую птичью шею. К нему подошла девчонка лет семнадцати, на редкость вульгарно накрашенная, в обтягивающих до писка атласных брючках. Прижалась всем телом, сочно поцеловала в губы.