Анатомия страха
Шрифт:
Олег стремился подняться над каждым, кто появлялся в его поле зрения. Он не мог допустить, что другой человек чем-то лучше его. А поскольку таким другим человеком так или иначе оказывался практически любой, стремление унизить, раздавить давно стало его второй натурой. Ему доставляло огромное удовольствие общаться с человеком, который даже и не подозревал, что Олег знает его постыдный секрет или, например, соблазнил жену. Тайное превосходство, возможность в любой момент уничтожить как будто снова и снова перечеркивали унизительные детские воспоминания.
Олег вполне мог провести с Ириной
Чувства Ирины к Олегу, те самые, которые его нисколько не интересовали, были достаточно противоречивы. Теперь она уже не могла вспомнить, что именно заставило ее лечь с ним в постель в самый первый раз. Но он определенно ей не нравился. Ирина боялась его и ненавидела за свою зависимость. И все же испытывала к нему странную и непонятную тягу, сходную с той, которая заставляет беременных женщин поедать нечто заведомо неприятное и несъедобное: мел или бумагу.
Когда Олег заставил ее уволиться с любимой работы, Ирина готова была его убить. И это не было гиперболой. Она вполне сознательно обдумывала различные варианты, и то, что эти планы так и остались неосуществленными, объяснялось лишь трусостью и остатками здравого смысла, который когда-то так подвел свою хозяйку. Ирина сознавала, что даже опытные профессионалы-киллеры частенько горят на случайностях, которые невозможно предусмотреть, что уж говорить о «чайнике»! А садиться из-за Олега в тюрьму не хотелось.
Впрочем, она ходила над пропастью и без убийства. То, чем они с Сергеем и Никитой занимались на радио, не смог бы замазать никакой адвокат. Конечно, роль козла отпущения выпала сопляку Никите, но и им с Сергеем при случае мало не показалось бы. Ведь практически все заокеанские дотации и доходы от разных избирательных кампаний шли, так сказать, мимо кассы. Им с Никитой доставались обглоданные косточки, Сергей получал больше. Но львиная доля украденного доставалась, разумеется, ненавистному Олегу.
Ирина не сомневалась, что Олег причастен к убийству Балаева. Это было в его духе. Конечно, при этом Свирин терял доходы от станции, но для него это было каплей в море. Случайно она узнала, что в конце весны у Сергея с Олегом весьма произошли серьезные разногласия, и после смерти начальника всерьез начала искать то, что помогло бы ей избавиться от Свирина.
После аудита ей объявили строгий выговор и оставили на работе только до того момента, когда придет новый генеральный. Пока его обязанности исполнял программный директор Стас, которому было глубоко наплевать на все, кроме производства собственных проектов. Поэтому времени у Ирины было мало. Она сидела в одном кабинете с Сергеем и имела доступ к его сейфу, но это ничего не дало. Большинство бумаг и дискет изъяли при обыске. То, что осталось, ничем помочь не могло. И тут ей сказочно повезло.
Редактор отдела новостей Виталик давным-давно брал у Сергея диктофон и наконец решил вернуть. Поскольку Стас безвылазно сидел в студии «продакшн», он принес диктофон Ирине. Машинально она стала прослушивать
– переспросил Олег.
– А про Свету забыл?» - «Это ты нас заставил!» - «Заставил? Как бы не так! Нет, Жирный, ты будешь делать то, что я скажу. Ведь ты же не хочешь, чтобы твоя драгоценная Оленька обо всем узнала?» - «Ты этого не сделаешь», - голос Сергея дрогнул. «Еще как сделаю. Ты меня знаешь». «Еще бы не знать. Ты всегда был сволочью. Так вот, слушай! Я не буду никому звонить, понял? А если ты хоть слово скажешь Ольге...»
Пленка кончилась, диктофон выключился. Ирина прослушала запись несколько раз и задумалась.
Похоже, это был телефонный разговор. У Сергея была привычка разговаривать по громкой связи, когда ее не было в кабинете. Наверно, он записал разговор на диктофон. Но почему кассета оказалась у Виталия?
Виталик объяснил, что, по словам Сергея, на диктофон упали какие-то папки и тот включился на запись. Ирина подумала, что, в таком случае, Сергей не знал, что же именно записалось, иначе не отдал бы пленку. Сначала она хотела отдать кассету тому молодому оперу, который не раз приходил на станцию, и даже узнала у Юли его телефон. Но потом передумала.
Во-первых, она боялась, что если следствие начнет более пристально интересоваться деловыми отношениями Сергея с Олегом, то ей уже не удастся отвертеться, вся ее деятельность по обуванию родной станции выплывет наружу. А во-вторых, кассета должна была стать ее тайным оружием. Она не собиралась шантажировать Олега, понимая, что такие на шантаж не поддаются - они просто убирают шантажиста и все дела. Но и он ее шантажировать больше не сможет. Пусть только попробует! Так ему и скажет: если что - компромат у следователя. А если что-то с ней случится - кассета попадет в прокуратуру автоматически.
Сегодня Ирина смотрела на Олега и не уставала удивляться: как эта белобрысая крыса могла держать ее в таком страхе?! И что в нем было такого, что могло ее к нему притягивать? Как-то они с Сергеем говорили о фильме «Маска», и он сказал ей, что злого скандинавского бога Локи представляет себе похожим на Олега - таким же мелким, бесцветным и подлым. Это было... да, это было весной, и тогда она сильно удивилась: Сергей никогда не позволял себе подобных высказываний.
Стоя на кухне у раковины и отмывая чашки от кофейной гущи, Ирина подумала, что в чем-то, пожалуй, понимает Олега. Держать дубинку над головой ничего не подозревающего человека было приятно...
Олег вышел из квартиры Геннадия и, прислушиваясь, остановился на площадке. Внизу хлопнула дверь, шаги гулко раздавались по всей лестнице, заглушая отчаянный стук сердца, не давая сообразить, приближаются они или удаляются. Олег прижался к стене и замер. Терпкий привкус паники заставил язык онеметь Хотелось убежать с диким криком на край света - и в то же время упасть на пол, закрыть глаза, провалиться в небытие.
Со скрежетом распахнулась дверь парадного, шаги стихли.