Анатомия теургии

Скумбриев Вадим

Теперь он снова вспомнил старую привычку, но не потому, что хотелось отдохнуть разумом после долгой бессонной ночи. Магнус ушёл от лагеря беженцев, от бесконечных разговоров, криков раненых и рёва животных по другой причине: следовало заняться скверной, принесённой из мира демонов.

Святая вода, конечно, помогла, но этого было слишком мало. Она могла защитить от чёрной демонической крови, от яда в зубах существ из другого мира, но там, за гранью, ею был пропитан сам воздух. И от неё следовало избавиться.

Он уже чувствовал симптомы —

головная боль, жар, тошнота, жжение в глазах, и, будь рядом зеркало, увидел бы в нём покрасневшую кожу лица. Типично для поражения скверной, но развивается чересчур быстро — слишком много успело поглотить его тело, прежде чем наконец открылся проход назад, и они с Ситиллой вывалились в снег Хельвега. Дальше состояние ухудшится, он сляжет с лихорадкой, и если не умрёт, то начнёт изменяться. Пока не превратится в безумное, ведомое лишь низменными чувствами обезображенное существо, мало напоминающее человека. В Джумаре таких звали гулями, в Хельвеге — драуграми. Незавидная участь, особенно для того, кто владеет магией.

Поэтому он сидел здесь и прогонял чистую магию сквозь кровоток, выталкивая засевшую там скверну наружу. Снег вокруг валуна медленно краснел, это значило, что он на верном пути. Летом было бы сложнее.

— Вот вы где, — услышал он голос Ситиллы. — Я вас всюду ищу.

— Для чего же? — Магнус открыл глаза.

— Узнать, всё ли в порядке. Моя кожа потемнела от скверны, и боюсь даже представить, что чувствуете вы.

Она и впрямь выглядела не такой бледной, как обычно, что особенно было заметно на фоне пепельных волос, да ещё глаза налились кровью. Наверняка у Магнуса сейчас такие же.

— Чувствую себя не очень хорошо, — он усмехнулся. — Но, к счастью, в моём арсенале есть способы избавиться от этого.

— Медитация? — Ситилла подошла и села рядом. — В Ордене каждого новичка учат творить молитву, чтобы изгнать скверну из тела, но многие умеют справляться и без неё. Это долго, зато лечит.

— Скорее всего, это тот же метод, но применяемый бессознательно, как гоэтия. Не очень эффективно.

— Нам бы пригодились ваши навыки. При всём уважении, но я ждала, что вы свалитесь с ног. Святая вода, конечно, помогла, но по ту сторону разлома слишком много этой дряни, и мы пробыли там слишком долго.

— Я уже заканчиваю, — некромант обвёл рукой красный снег вокруг. — Видите?

— Выглядит впечатляюще, — признала Ситилла. — Я таких успехов не добилась.

— Тогда разрешите помочь? Не думаю, что даже при вашем иммунитете столько скверны в крови пойдёт вам на пользу.

— Вы владеете Наложением рук?

— Любой маг Жизни третьего звена и выше владеет им, хотя в Джумаре этот теургический метод и называется по-другому. Большинство некромантов тоже не брезгуют — особенно те, кто уходит вглубь Феззе-Кавир. Демоны там другие, а скверна та же.

Она заколебалась. Наконец, шумно выдохнув, кивнула:

— Хорошо. Я пыталась медитировать, но голова трещит так, что сосредоточиться невозможно.

Так что с удовольствием приму ваше предложение.

— Тогда нужно найти свободную палатку, на таком ветру вы быстро замёрзнете, — Магнус соскочил с камня. — И перенести её туда, где нет других людей. Иначе от нашего лечения будет только вред.

Вместо ответа Ситилла последовала его примеру и, шагнув, подала знак идти следом.

Палатка нашлась быстро — Проклятая не стала долго раздумывать и взяла свою собственную. Как она пояснила, даже если ткань впитает часть скверны, ей это не так повредит, как кому-то ещё, а в их положении разбрасываться имуществом не стоило.

Беженцев было много. В одном только здешнем лагере набралось около двухсот человек, почти все — Проклятые. Из Ранкорна уходили целыми семьями, едва успев собрать самые ценные вещи, впрочем, у Проклятых такое воспринималось привычно. Ситилле ещё повезло, что она удосужилась забрать свой походный скарб из резиденции Багровых и сложить его на телеги прежде, чем их забросило в чужой мир — по возвращению оставалось только нагнать сородичей.

Их, разумеется, посчитали погибшими. А после короткого рассказа о том, что случилось, на палача смотрели с благоговением.

Никто даже не подумал о том, чего им стоило спасение.

Уже в палатке Ситилла без всякого стеснения сбросила багровый камзол, а затем и рубашку, обнажив покрытую шрамами спину. Магнус осмотрел её с профессиональным интересом, тут же увидев, что ни одну из отметин не оставил стальной клинок — слишком рваные края и слишком неправильная форма. Больше всего выделялись четыре длинных бугристых рубца, пересекавшие всю спину от плеча до пояса.

— Кто это вас так? — спросил он, касаясь рубцов.

— Форца. Отвратительная тварь вроде лакерта, только с перьями и зубами как у крокодила. Слышали о таком звере?

— Да, в реке Хайат в Джумаре их много.

— Мне посчастливилось упасть ему под ноги и получить когтями по спине. Было зверски больно, но лучше так, чем угодить ему в пасть. Тогда я лишилась бы руки или ноги. Ох!

— Спокойно, — Магнус положил руки ей на плечи и, усевшись, закрыл глаза. — Я пропускаю через ваше тело поток магии.

— Разве вы не должны при этом концентрироваться на том, что делаете? — она поёжилась.

— Должен, но если знаешь, что делать, это гораздо проще, чем с медитацией. Что вы чувствуете?

— Холодно.

— Значит, процесс идёт. Вы лишаетесь vis viva, «живой силы». В современном мире считается, что ею обладает движение, тепло, магия и материя, и одно может быть превращено в другое. Сжигая дрова, вы уничтожаете материю, но получаете тепло. Сжигая порох, передаёте движение пуле. Одна vis viva превращается в другую. Вы не первая, кого я лечу таким образом, и склонен считать, что скверна тоже является своего рода, хм, «живой силой», раз уж при её потере человек испытывает холод. Впрочем, вам, наверное, неинтересно.