Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Шенон Филип

Следовало ли Кеннеди рассказать об известных ему планах операций по устранению Кастро и о своих подозрениях, что в этом деле может быть замешана Куба? Каковы могли быть последствия, если бы вдруг открылось, что он знал годами: ЦРУ не только вынашивало планы убийства Кастро, но и нанимало для этой цели главарей мафии – тех самых гангстеров, с которыми должно было бороться вверенное ему Министерство юстиции?

Политические консультанты Кеннеди наверняка были бы против обнародования подобной информации, особенно летом 1964 года, когда они – без видимой причины – пытались подогреть общественное мнение, намекая, что в ноябре он будет соседом Джонсона

по избирательному списку. Кеннеди не скрывал своей антипатии к Джонсону, однако ничего не сделал, чтобы приглушить эти слухи. Согласно результатам опросов, он с наибольшей вероятностью мог стать вторым номером в списке кандидатов от Демократической партии.

Кеннеди не спешил с ответом на письмо Уоррена. «Что я должен сделать?» – черкнул он в коротеньком примечании без даты, написанном от руки⁷. Оно было адресовано помощнику, который через несколько недель после получения письма Уоррена напомнил ему, что комиссия ждет ответа.

В конце концов 4 августа он подписал короткое, на одну страницу, письмо, адресованное председателю Верховного суда и не содержавшее ничего из того, что в действительности Кеннеди знал или о чем подозревал.

«Я бы хотел со всей определенностью заявить, что не знаю никаких достоверных фактов, которые бы подтверждали необоснованное заявление о том, что убийство президента Кеннеди было результатом внутригосударственного или иностранного заговора⁸. И хотел бы заверить вас, что вся информация, имеющая какое-либо отношение к убийству президента Джона Ф. Кеннеди, которой располагает Министерство юстиции, была передана Президентской комиссии для должного рассмотрения и изучения. В данное время у меня нет предположений относительно дальнейшего расследования, которое следует предпринять комиссии до публикации ее заключительного отчета».

С учетом того, что стало впоследствии известно о подозрениях Кеннеди, это письмо было в лучшем случае уклончивым, в худшем – попыткой сбить комиссию со следа в поисках возможного заговора, приведшего к гибели его брата. Может, все слова в этом письме подобраны правильно, но они маскируют его мрачные опасения, что Освальд действовал не один. Может, Кеннеди и не имел «достоверных доказательств» заговора, но подозрений было хоть отбавляй. Может, среди информации, «которой располагало Министерство юстиции», не было свидетельств, указывающих на возможный заговор, но они могли быть в других местах – в ЦРУ, например.

Зная, что его уже освободили от необходимости давать показания, Кеннеди в заключение сказал, что готов предстать перед комиссией и ответить на вопросы. На самом деле он знал, что это предложение будет отклонено. «В случае, если члены комиссии сочтут, что я могу внести посильный вклад в расследование, выступив в роли свидетеля, я готов это сделать», – писал он. В отличие от президента Джонсона генеральный прокурор был высшим правительственным чиновником, а им не вменялось в обязанность давать под присягой показания во время расследования.

Глава 50

Офис директора Федерального Бюро Расследований

Вашингтон, округ Колумбия

август 1964 года

Ли Рэнкин чувствовал себя очень неловко из-за требований, которые комиссия выдвигала по отношению к ФБР. Запросы о предоставлении дополнительной информации и помощи продолжали

поступать в Бюро на протяжении всех летних месяцев 1964 года, даже когда комиссия почти завершила работу над заключением. 18 августа Рэнкин позвонил начальнику главного следственного отдела ФБР Алексу Роузену – поблагодарить Бюро за готовность отреагировать на запросы, «какими бы нелепыми они ни казались на первый взгляд».

В последние недели расследования агенты ФБР в Техасе и по ту сторону мексиканской границы отрабатывали новые наводки, полученные от комиссии. Агенты в Мехико прочесывали все магазины серебряных изделий в городе в поисках того, где Освальд мог приобрести браслет, который он подарил Марине. Комиссия настаивала на необходимости такой розыскной работы, несмотря на то что браслет этот на самом деле был изготовлен в Японии и Освальд купил его уже после возвращения в США. Сотрудников офиса Бюро в Мехико попросили таким же образом проверить все фотоателье, чтобы найти то, в котором Освальду могли сделать фотографии на анкету для кубинской визы.

Но что еще более важно, комиссия хотела, чтобы ФБР провело тщательное новое расследование показаний Сильвии Одио. «Учитывая мнение нескольких уважаемых людей, близко знающих миссис Одио, мы склонны полагать, что ее словам можно верить», – написал Рэнкин Гуверу 24 июля, добавив, что комиссия хотела бы, чтобы еще раз, и как можно скорее, выслушали показания Энни Одио, сестры Сильвии¹. В ответном письме от 12 августа Гувер доложил, что сотрудники ФБР поговорили с Энни Одио и что, хотя она в целом подтвердила рассказ сестры о встрече с Освальдом, в ФБР по-прежнему уверены, что это тупиковый путь². «За неимением особого запроса от комиссии в данном конкретном случае не вижу возможности для дальнейших действий», – написал Гувер.

Уэсли Либлер сказал, что это письмо его чрезвычайно удивило. Почему ФБР так не хочет довести до конца расследование вроде бы заслуживающих доверия свидетельских показаний, которые могли бы вывести на заговорщиков, причастных к убийству президента?

И сел писать свой, подробный перечень заявлений Одио, сопоставляя ее рассказ о встрече с тем, что ему было известно о хронологии поездки Освальда в Мексику. В итоге Либлер пришел к выводу, что, хотя временные рамки были очень узкие, Освальд все же мог съездить в Даллас в конце сентября. Будь в его распоряжении частный автомобиль или сядь он на самолет, он мог бы наведаться в Даллас, правда, всего на несколько часов, перед тем как пересек мексиканскую границу.

В конце августа Либлер вчерне составил подробное письмо, чтобы передать его на подпись Рэнкину; в нем говорилось, что комиссия должна потребовать, чтобы ФБР заново и всесторонне расследовало случай, рассказанный Одио. Рэнкин заранее знал, что Гуверу письмо не понравится, но все равно его отправил. «Для комиссии очень важно, чтобы заявления миссис Одио либо получили подтверждение, либо были опровергнуты, – говорилось в письме. – Мы просим вас провести надлежащее расследование, чтобы установить, кого видела миссис Одио примерно в конце сентября или в начале октября 1963 года». В этом же письме содержался подготовленный Либлером тщательный анализ графика перемещений Освальда, а также указание на то, что данное Сильвией Одио описание внешности одного из двух латиноамериканцев, заходивших к ней на квартиру – «Леопольдо», – совпадает с приметами человека, которого якобы видели с Освальдом в новоорлеанском баре.