Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Шенон Филип

Затем Или поручили восстановить все этапы военной службы Освальда, которая началась 24 октября 1956 года: через шесть дней после того, как Освальду исполнилось 17 лет, он завербовался в корпус морской пехоты. Или проверил отчеты о пребывании Освальда в тренировочных лагерях, в том числе о трехнедельном обучении стрельбе из винтовки M– 1 – стандартного вооружения морских пехотинцев. В декабре 1956 года Освальд сдавал экзамен по стрельбе и был аттестован как стрелок среднего разряда (всего в морской пехоте было три уровня аттестации снайпера, от «меткого стрелка» до «эксперта»).

Или опросил многих сослуживцев Освальда по корпусу морской пехоты. Их отзывы складывались в единый образ необщительного, погруженного

в себя юнца: «одиночка» и «пустое место» – таково было общее мнение. В разговорах с другими новобранцами Освальд с готовностью именовал себя марксистом, выражал надежду посетить Советский Союз, а возможно, и эмигрировать туда. Один из сослуживцев припомнил, как Освальд, изучая русский язык, «проигрывал записи русских песен так громко, что их было слышно и за стенами казармы». Другой сказал, что Освальд именовал сослуживцев «товарищами» и имел обыкновение употреблять в обычном разговоре русские слова «да» и «нет». В итоге его уже в лицо называли «Освальдовичем». А еще один бывший морской пехотинец припомнил, как Освальд размечтался «отправиться на Кубу обучать войска Кастро».

О жизни Освальда за пределами казармы Или наслушался разных отзывов. Имелись противоречивые сообщения о склонности Освальда к выпивке – кто-то видел его пьяным, кто-то считал трезвенником – и о его отношениях с женщинами. Ходили упорные слухи, что Освальд был гомосексуалистом, в особенности потому, что в увольнительных его редко видели с женщинами. Прилипла к нему и другая сплетня, насчет огнестрельного оружия и склонности к насилию. Освальд предстал перед военным трибуналом после того, как поранился из незарегистрированного, приобретенного тайно пистолета 22-го калибра: пистолет выпал из ящика и самопроизвольно выстрелил – пуля попала Освальду в левый локоть. Затем он вновь попал под военный суд из-за драки с начальником-сержантом. Или записал и другие обвинения, которые не были подтверждены, о причастности Освальда к гибели сослуживца, Мартина Шранда. Тот погиб от собственного оружия в январе 1958 года, когда отряд Освальда и Шранда базировался на Филиппинах.

Или удивило, как мало внимания комиссия, а также ФБР и другие следственные органы уделили службе Освальда в морской пехоте. Он рекомендовал разыскать нескольких сослуживцев Освальда и взять у них под присягой показания о том, как вел себя Освальд на протяжении без малого трех лет пребывания в армии. «В корпусе морской пехоты Освальд много размышлял о марксизме, Советском Союзе и Кубе», – писал Или¹¹.

Дженнер взял на себя расследование прошлого тех жителей Далласа, которые дружили с Освальдом и его семьей: их подозревали в причастности к убийству. Комиссия просила ФБР в особенности разобраться с тремя людьми из этого списка: с Рут Пейн, ее мужем Майклом, жившим отдельно, и с Джорджем де Мореншильдтом, 52-летним геологом, уроженцем России, которого скорее, чем кого-либо другого в Далласе, можно было назвать другом Ли Освальда.

Супруги Пейн попали под подозрение отчасти из-за либеральных взглядов на международные отношения и гражданские свободы, которые превратили их в изгоев в довольно консервативном пригороде Далласа, где они проживали. В особенности обращал на себя внимание интерес Рут к Советскому Союзу. Она выросла в семье квакеров и с 1957 года изучала русский язык и участвовала в квакерской программе дружбы по переписке с гражданами СССР. По ее словам, именно изучение русского языка сблизило ее с Мариной Освальд: они познакомились на вечеринке, где присутствовало несколько русских эмигрантов, а затем подружились.

В 1962 году брак Пейнов распался, и осенью Майки съехал. В начале 1963 года Рут Пейн пригласила Марину, которая в тот момент нянчила годовалую дочь и вновь ждала ребенка, пожить в ее доме. Ли только что потерял работу и планировал в апреле уехать из Техаса на родину, в Новый Орлеан, попытаться устроиться там. Рут, которая сама имела

двоих детей, уговаривала Марину остаться у нее, пока Ли не найдет работу и не сможет перевезти семью в Луизиану. По словам Рут, Марину она пригласила в том числе и затем, чтобы с ее помощью совершенствоваться в русском языке.

Через месяц Марина отправилась вслед за мужем в Новый Орлеан: Рут Пейн сама отвезла ее. Однако в Новом Орлеане найти работу оказалось не легче, чем в Техасе, и осенью Освальды в полном составе вернулись в Даллас. Марина не захотела жить с мужем, пока тот искал работу, снова поселилась с Рут и оставалась в ее доме вплоть до дня убийства. Ли в будние дни жил в пансионе в Далласе, а на выходные приезжал в дом Пейнов в пригородный Ирвинг.

После убийства Пейны привлекли к себе внимание тем, что хотя вокруг бушевал хаос, они оставались до странного равнодушными. Некоторых следователей это навело на мысль, что Пейны знали о планах Освальда заранее. Гай Роуз, детектив из отдела убийств в Далласе, рассказал комиссии, как он был удивлен, когда подъехал к дому Пейнов в день убийства, но еще до того, как Освальд был арестован, и миссис Пейн вышла навстречу и преспокойно заявила: «Я ждала, что вы приедете. Заходите в дом»¹². Позднее мать Освальда Маргерит и его брат Роберт не раз намекали на причастность Пейнов к убийству президента.

Биография де Мореншильдта словно списана из шпионского боевика времен холодной войны. Этот светский, много знающий, свободно болтающий как минимум на шести языках человек родился в царской России в богатом семействе с аристократическими корнями. Когда власть захватили коммунисты и семье грозили репрессии, родители Мореншильдта бежали в Польшу. В 1938 году де Мореншильдта впустили в Соединенные Штаты, несмотря на подозрения (сохранившиеся в материалах Госдепартамента), что он может оказаться нацистским шпионом. Мореншильдт отрицал какую-либо связь с немецкими нацистами, и это подозрение так и осталось недоказанным. Сначала он поселился в Нью-Йорке и занимался чем придется, в том числе снимал фильмы и работал инструктором по поло. Мореншильдт с легкостью вошел в высшее общество Манхэттена и проводил лето на пляжах Лонг-Айленда. Дженнер и другие юристы комиссии с изумлением обнаружили в списках друзей Мореншильдта по Лонг-Айленду семью Жаклин Бувье, будущей жены президента Кеннеди. «Мы были очень близки, – рассказывал де Мореншильдт о своих отношениях с семейством Бувье. – Виделись ежедневно. Тогда я и познакомился с Жаклин, в ту пору – маленькой девочкой». Будущая первая леди была «очень решительным ребенком, очень умным и очень привлекательным»¹³.

Де Мореншильдт переехал в Техас, надеясь составить себе состояние на нефтяном промысле. Для начала он получил в университете Техаса образование инженера и геолога, затем работал нефтяником в разных странах, в том числе в Югославии, Франции, на Кубе и на Гаити, в Нигерии и Гане. Он признавал, что в Техасе в начале Второй мировой войны занимался кое-какой шпионской работой – по просьбе приятеля-француза и в пользу французской разведки. Официально Мореншильдт, как он утверждал, никогда не состоял на службе у французов, но «собирал сведения о людях, участвовавших в прогерманской деятельности», а также старался перебить у немецких компаний сделки по приобретению техасской нефти.

К 1962 году этот человек обосновался в Далласе со своей четвертой женой и здесь через эмигрантов из России познакомился с Освальдами, страдавшими в ту пору от «жестокой нищеты», по выражению Мореншильдта. В особенности он тревожился за Марину: «неприкаянная душа, живет в трущобах, по-английски ни слова, болезненный с виду младенец на руках, ужасное окружение». За тот год Мореншильдт, как он прикидывал, виделся с Освальдами «десять или двенадцать раз, а то и чаще». Осенью 1962 года он помог Марине на время скрыться от мужа, поскольку узнал, что Ли избил ее, поставил синяк под глазом.