Анди. Сердце пустыни
Шрифт:
— Да хоть темным зовите.
— Можно посмотреть, — протянула руку девушка.
Все еще обиженный Жарк безропотно отдал сверток.
Девушка развернула. Вздернула брови.
— Тебе сделали ценный подарок, — заметила она, бережно возвращая сверток, — это лекарство готовят не меньше двух недель и состав его очень сложен. Но это лучшее средство от похмелья, которое существует под солнцем.
— Да? — Жарк другими глазами посмотрел на подарок.
— Похоже, друг, ты разбил чье-то сердце, раз удостоился столь дорогого подарка, — озорно улыбнулся Орикс, добавляя
Жарк посмотрел на наемника тяжелым взглядом, сплюнул, но всерьез рассердиться не смог. После теней, стылого холода и дикарей с посохами издевательства наемника казались чем-то привычным и родным.
— Ревнуй, — милостиво разрешил он, — но тогда я с тобой не поделюсь.
А к берегу уже правил паром.
Глава 17
Если на левом берегу Осар-Кады еще властвовали пески, среди низких барханов росли солончаки, на покрытом белым налетом берегу копошились какие-то птицы, то через водное зеркало озера начинался другой мир. Вдалеке вставали горы, меж крыш домов виднелись кроны деревьев, розовыми облачками парили персиковые сады, даже воздух и тот казался прохладнее.
— Чувствуешь, да? — воскликнул, вдыхая полной грудью, Жарк, вцепляясь взглядом в зелень противоположного берега. Отпихнул сунувшегося под руку верблюда и улыбнулся, прикрывая от блаженства глаза:
— Так пахнет цивилизованный мир.
Орикс недоверчиво принюхался, разочарованно протянул:
— Навозом прет. Если это и есть твой цивилизованный мир, так по мне пески лучше.
— Тьфу, — с досадой сплюнул Жарк, принюхиваясь, — навозом от нас самих несет, — и добавил мечтательно: — Помыться бы…
Перед входом на Туманные тропы им пришлось подождать и пропустить выходивший оттуда крупный торговый караван. Ирлан уточнил время, когда их запустят, и отлучился.
Жарк жадно, точно выпивоха после длительного перерыва, вглядывался в улицу, ощупывал глазами прохожих, сглатывая слюну при виде богатства соседних лавок.
Персиковые сады уже почти отцвели, но в воздухе неощутимо, точно шлейф женских духов, витал тонкий цветочный аромат. И оттого казалось, что сам город пропитан несерьезностью и любовным флером.
— Смотри, — Жарк подпихнул под локоть Орикса, — какая…
По улице неспешно под кружевным зонтиком не шла — парила дама. В белоснежном платье с длинными рукавами. С аккуратно уложенной наверх прической. С сумочкой на локте. И букетиком мелких цветов в руках.
С пролетки к ней навстречу спрыгнул мужчина в идеально белой рубашке — Жарк завистливо застонал — и модно зауженном сером костюме. Склонился в поклоне, целуя руку.
— Сподобился, наконец, слава богам, — выдохнул Жарк, вытирая выступившую слезу. Шмыгнул носом. Полез было в карман за платком, понял, что чистые закончились где-то около Нурсовых врат. Горестно вздохнул и махнул рукой.
Анди молча разглядывала женщину. Странный предмет над головой. Непокрытую голову без платка. Нахмурился, когда мужчина поцеловал ей руку. Брезгливо скривила губы — целовать грязную кожу… Как только не противно?!
Почему-то
— Прошу, — появившийся стражник махнул рукой, давая понять, что путь свободен. К ним уже спешил Ирлан.
На Туманных тропах было… туманно. Влажный воздух, густой и тягучий, кажется даже на ощупь, скрадывал звуки, тени, людей. Их маленький караван был связан длинной веревкой, чтобы никто не потерялся.
— Домой, — скомандовал Ирлан, выпуская вперед на поводках Лазурь и Пламя, и те рванули вперед легкой рысцой.
Анди проверила, как там Ночь. Потрепала дерху между ушей, та в ответ лизнула ее ладонь. Девушка опустила голову, заметив вдруг светящийся проблеск. Нахмурилась. Подумала, что показалось, но через какое-то время проблеск повторился, на этот раз ближе и отчетливее, а потом вдруг туман разошелся, и перед Анди появился светящийся столб. Он парил в воздухе и в целом выглядел эфемерно, отчетливыми были лишь письмена, явно содержащие названия городов и указатели к ним.
Отметки магов, — догадалась Анди. Если она их видит, значит, и дорогу домой найдет сама. Не придется проситься в караван. Мать сегодня щедра на милость.
— Я не спрашивал тебя о рабстве.
Голос едущего рядом Ирлана звучал глухо, точно он говорил из кувшина.
— Хотя каждый раз, когда я об этом думаю, мне хочется вернуться, найти всех, кто причинил тебе боль и убить. Но я рад, что ты сохранила себя для меня.
Анди ощутила, как румянец коснулся щек. Ее мужчина хочет наказать ее врагов? У нее лучший мужчина на свете. Непонятно, правда, почему его так взволновала ее невинность. Но, видимо, это было еще одной странностью северян.
— Я никогда не считал тебя рабыней. Так что не переживай о клейме и печати, первым делом, как разберемся с Ночью, я отправлю за магом. Их сведут.
Анди не ответила. Все сказанное она знала и так. На рабыне не женятся. О рабыне плохо или вообще никак не заботятся. И уж точно не ценят ее жизнь.
— Ты свободна, но я тебя не отпущу. Знаю, ты не можешь без пустыни — я что-нибудь придумаю. В крайнем случае стану троглодом. Бритым белым троглодом.
Анди фыркнула от смеха.
— Твоя семья не позволит, — покачала она головой.
— Кстати, о моей семье, — оживился Ирлан, — тебе не о чем волноваться. Моя матушка добрая женщина. Возможно, ей потребуется время, чтобы к тебе привыкнуть. Зовут ее Элистана Тырнгаева.
Имя матери Ирлана напоминало цветочную Валиру, женщину в белом платье и было нежным и томным, как все бледнокожие.
— Еще у меня есть старший брат. Надир. Уверен, вы подружитесь.
Возможно, ему стоит подарить моего верблюда, — подумала Анди, точно зная, что такому подарку любой будет рад.