Анди. Сердце пустыни
Шрифт:
— Зверь, а не брага, — припечатал, вытирая выступившие слезы.
Через полчаса.
— Ты понимаешь, она такая… Ун-н-ни… — запнулся Жарк на сложном слове.
— Уникальная, — помог Орикс, придерживая заваливающегося вперед слугу.
— И где он еще такую встретит?! — спросил Жарк у своих сапог.
Орикс согласно кивнул. Такую — нигде. А троглоды-то как обрадовались. Праздник закатили в честь девчонки. Наверняка всему виной их путь песков, о котором он краем уха слышал. И ведь точно. Если подумать, то все становится
— А они, — Жарк попытался встряхнуться, сесть ровнее, — дикари. Ее не отпустят. Вот я и решил. Н-н-не мешать. П-п-пусть попрощаются. М-м-матушка, главное, не узнает.
— Молодец! — хлопнул его одобрительно по плечу Орикс. — Уважаю.
У него самого уже мутилось в голове. Сказывалась бессонная ночь, выпитое и горечь на сердце, которую не смыть даже крепкой брагой.
— Спасибо! — всхлипнул вдруг Жарк, обернулся к нему, крепко обнимая.
Орикс потрясенно застыл.
— Ты что это? Брось! — он осторожно погладил трясущиеся плечи слуги. На его груди шумно всхлипывали, сопливили рубашку, стонали и что-то невнятно бормотали.
Орикс мрачно выругался. Хмель ушел, оставив после себя безрадостное послевкусие. Чтобы он еще раз налил этому? Никогда!
— Все наладится, вот увидишь, — попытался утешить, ощущая ужасную неловкость. Все его знакомые мужики, перепив, или становились болтливыми точно кумушки на базаре, или драчливыми точно петухи. Заканчивали, правда, одинаково — где-нибудь под столом, но вот рыдающих Орикс до сих пор не встречал.
Наемник прислушался к изменившейся тональности рыданий. Хмыкнул. Отодрал от себя Жарка, тот возмущенно всхрапнул, и уложил на песок. Проспится, ничего же не вспомнит. Вот тогда Орикс ему и напомнит. Все.
Он со злорадным предвкушением покосился на «персика».
Вместе с хмелем улетучился и сон. Орикс мрачно уставился на пламенеющий восход, ощущая жгучую зависть к сладко посапывающему Жарку.
— Ты мне снишься? — спросил Ирлан, проводя рукой вдоль обнаженного тела девушки.
— М-м-м, — отозвалась Анди, прижимаясь плотнее, — тогда пусть это будет лучшим сном.
Ирлан перевернулся, нависая сверху. Всмотрелся в лицо девушки. Прищурился недовольно, заметив бритые виски, рисунок на коже. Вздернул брови, спросив:
— Что я пропустил?
— Мое племя, — со вздохом призналась Анди, — их помощь, гм, несколько своеобразна.
Мужчина повел плечами, покрутил, морщась, головой.
— Я заметил. Но зачем ты им понадобилась?
На эту тему говорить Анди не хотелось. Не сейчас, когда наступающий рассвет крал лучшие мгновения.
Она обняла Ирлана за шею, прижалась, ощущая, как напряжено тело мужчины. Прикоснулась губами к виску. Прошептала.
— Это мой путь. Тебя они не тронут.
Ирлан опустился, придавливая
— Не думай от меня отделаться. Так просто я не сдамся. Твоим придется меня убить, если они захотят тебя забрать.
Анди не сдержала счастливой улыбки. Ее мужчина готов ради нее умереть. Она обвила его торс ногами, стремясь прижаться к нему каждой точкой обнаженного тела.
Ирлан рыкнул, попытался отстраниться, но Анди не дала.
— Тебе придется меня убить, если ты хочешь от меня отделаться, — вернула его слова.
Ирлан сдался, задышал часто, упираясь лбом ей в плечо.
— Ты должна была сначала выйти за меня, — проговорил, озвучивая давние планы, — и после свадьбы я внес бы тебя в спальню на руках.
Анди позволила себе представить, как это было. Она в… пусть будет синем платье. С цветами в руках. Вокруг гости, у всех непривычно светлые лица. Странные одежды. А еще у них в руках кувшины с водой, и они выливают ее на молодоженов, желая им долгой и богатой жизни.
Тряхнула головой, прогоняя соблазнительную картинку.
Потянулась, прикусила кожу на шее мужчины и заявила кровожадно:
— Я теряю терпение… И до твоей свадьбы, какой бы, м-м-м, хорошей она не была, я ждать не готова.
— Дикарка ты моя, — вздохнул с любовью Ирлан, прошелся поцелуями по шее вниз до груди, ощущая на языке горьковатый вкус масла, вдыхая запах дыма и собственный аромат девушки, который пах выжженной на солнце травой.
Анди охнула, задрожала, вцепляясь ему в плечи. Ирлан впился губами в чувствительную кожу под ухом, с наслаждением чувствуя, как отзывается на его ласку гибкое тело, как изгибается под руками, как растворяется в волнах наслаждения.
А свадьба у них обязательно будет или он не хозяин своего слова.
— Я найду выход, — прошептал горячо, исследуя каждый кусочек соблазнительного тела.
Поймал губами стон, входя осторожно. Замер, давая привыкнуть, но его дикарка и не думала останавливаться. Двинулась сама, провоцируя на дикий, изматывающий темп, легко подстраиваясь под его движения, раскрываясь, доводя себя и его до пика, чтобы потом затихнуть, удовлетворенно вздохнув, на его груди.
Анди тихонько выскользнула из палатки. Солнце стояло уже высоко, но лагерь только-только начал просыпаться.
Она поправила рубашку, затянула шарф на поясе. Наряд прошлой ночи годился лишь для празднеств. Так что сейчас на ней были привычные широкие штаны и длинная, подпоясанная шарфом рубашка.
Анди расправила плечи. Обвела взглядом окрестности, точно видя их впервые. Впрочем, так оно и было. Сегодня ночью она родилась дважды. Сначала как дар-дук, а потом как женщина. Возможно, и трижды — внутри нее уже могла зарождаться новая жизнь. И знакомые пески сегодня виделись иначе.
Ее мужчина. Ее племя. Ее пустыня.