Андрей Белый. Новаторское творчество и личные катастрофы знаменитого поэта и писателя-символиста
Шрифт:
Перепевая народные песни, Белый стремится приблизить свой стих к ритму и складу народной лирики. Крестьянский парень уходит не в скитанье, а в «скитаньице», разговаривает не с горем, а с «горем-гореваньицем». «Бобыль-сиротинка» идет к святым местам, чтобы излечиться от пьянства, и, идя, приговаривает:
В путь-дороженьку Уносите меня, ноженьки, — По полям, по кустам, По святым местам.Это народничество, как оно ни искусно, все же остается стилизацией. Более удачны опыты ритмической передачи плясовых запевов. Мастерски «сделано» стихотворение «Веселье на Руси».
КакПосле трепака – камаринская:
Ты такой-сякой камаринский дурак, Ты ходи-ходи с дороженьки в кабак, Ай люли-люли, люли-люли, люли: Кабаки-то по всея Руси пошли!«Стихи о России» заканчиваются тоскливым вопросом:
Просторов простертая рать; В пространствах таятся пространства. Россия, куда мне бежать, От голода, мора и пьянства?В одном и том же году и Блок и Белый пишут стихи о России; лирические темы их схожи: темная, нищая, роковая страна, бескрайние просторы, убогие избы, бродяжническая и скитальческая стихия. Пути двух поэтов опять таинственно скрещиваются: оба от «зорь» Соловьева переходят к «стону» Некрасова; народничеству Блока откликается народничество Белого. Еще раз обнаруживается их мистическая связанность. И снова, в этой близости, какая чуждость. Стихи о России Белого, быть может, лучшие из его поэтических созданий: формально и мастерством – ритмическим разнообразием, словесной изобретательностью, звуковым богатством – они, пожалуй, превосходят стихи Блока. А между тем художественно они с ними несоизмеримы. У Блока во тьме светит свет, сияет прекрасное лицо родины-жены, у Белого родина-мать лежит в гробу; Блок любит и любуется, дрожит от восторга и муки, Белый – читает отходную и упивается тлением; у первого – горячий ветер, воздух, разорванный скачкой степной кобылицы, у второго – удушье склепа, кабака и тюрьмы. Блок видит Россию сквозь «слезы первой любви»; Белый заклинает:
Исчезни в пространство, исчезни, Россия, Россия моя!Второй отдел «Пепла» озаглавлен «Деревня». Размером и слогом некрасовских «Коробейников» автор рассказывает нехитрую повесть о любви и смерти. Купец говорит девке:
Погуляй со мною лето: Я тебе, дружок, Канареечного цвета Заколю платок.Но девка любит другого:
Он – высокий, чернобровый Статный паренек — За целковый ей ковровый Подарил платок.Отвергнутый купец в густой ржи точит нож на соперника:
Отнесу тебя, сердечный, В прибережный ров, БудутПаренек плетется в волость; разудало надвинул шапку набекрень; весело вспоминает, как любились они с милой.
В колокольчиках, в лиловых, Грудь к груди прижав, Средь медвяных, средь лиловых, Средь шелковых трав.В степи встречает его купец и всаживает ему «ножик вострый в грудь по рукоять». Убийца бежит в город: «Переулками кривыми прямо в кабачок». Очень выразительно стихотворение «В городке»:
Руки в боки: эй, лебедки, Вам плясать пора. Наливай в стакан мне водки — Приголубь, сестра. Где-то там рыдает звуком — Где-то там орган… Подавай селедку с луком! Расшнуруй свой стан. <…> Эй, откуда, эй, узнай-ка Заявился я? Трынды-трынды, балалайка, Трыкалка моя!И кончает убийца жизнь на виселице:
Закрутили петлю ловко. Леденеет кровь. Перекинулась веревка. «Эй, не прекословь!»Третий отдел «Город». В ряде стихотворений поэт рисует призрачность современного города. Люди – маски; жизнь – маскарад; среди пляшущих мертвецов появляется красное домино – Рок.
Входит гостья, щелкнет костью, Взвеет саван: гостья – смерть. Гость – немое, роковое, Огневое домино, Неживою головою Над хозяйкой склонено <…> Ждет. И боком, легким скоком: «Вам погибнуть суждено!» — Над хозяйкой ненароком Прошуршало домино.И снова красное домино:
Кто вы, кто вы, гость суровый? — Что вам нужно, домино? Но, закрывшись в плащ багровый, Удаляется оно.В ресторане, в отдельном кабинете, старик ласкает наездницу; врывается красное домино и закалывает его кинжалом.
Над ним склонилось, пролилось Атласами в сиянье алом — Немое домино: и вновь, Плеща крылом атласной маски, С кинжала отирая кровь, По саду закружилось в пляске.И наконец, открываются «сатанинские глубины» красного домино.
Он в черной маске, в легкой красной тоге, И тога шелком плетущим взлетела. Он возглашает: «Будете как боги». Пришел. Стоит. Но площадь опустела.Так, среди городского безумия – на балах, маскарадах, пирах, на площадях и улицах – проходит диавол. Красное домино Белого, связывающее темы «Пепла» с темой романа «Петербург», связано с «Красной свиткой» Гоголя, преследовавшей воображение поэта в революционные годы.