Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью
Шрифт:
Защитники баграми отталкивали лестницы, рубили веревки, срывали крючья, сбрасывали на головы противника камни, бревна, лили горящую смолу и кипяток, посылали тысячи стрел и дротиков. Бой нарастал с ужасающей силой, слышались крики, вопли, удары металла, треск ломающихся лестниц, грузные падения тел; звериный вой людей, попадающих под горящую смолу и кипяток, оглушал округу. Это русы бились с русами – неизвестно из-за чего.
Федор с башни наблюдал за сражением. Рядом с ним со свистом пролетали стрелы, особый, фыркающий звук издавали пущенные с большой скоростью камни, вычерчивали сероватые дымные дуги огненные стрелы и жерди со смоляными факелами. Пока Бог
Федор оглянулся на город. Там он увидел несколько очагов пламени, но вокруг них уже суетились женщины и ребятишки – тащили ведра с водой, сбивали огонь ветвями и тряпьем. Город стоял, город держался.
Первый приступ был отбит, и в этот день противник больше не проявлял активности, как видно, зализывал раны. Защитники тоже приводили себя в порядок. Воины хоть и устали, но настроение у них было боевое: коли отбили один приступ, отобьем остальные!
Наутро неприятель подвез два тарана, стал бить в стены. Тяжелые, ухающие удары потекли по окрестности, эхом раскатывались над лесами, вселяя тревогу в души обороняющихся. Федор тотчас бросил против них воинов. Были выпущены огненные дротики, сброшены на крышу таранов валуны, вылито много горящей смолы, но она скатывалась по мокрым шкурам на землю и черным дымом поднималась ввысь, мешая дышать; несмотря на это, тараны продолжали бить и бить в стены.
На другой день одному их них удалось взломать дубовые бревна и проделать брешь в стене, из нее потекла земля. Но защитники тотчас заткнули дыру подготовленным материалом и отогнали врагов, чуть было не прорвавшихся в город. Дорого им это стоило, но они выстояли.
А ночью Федор произвел дерзкую вылазку. Большой отряд в темноте бесшумно спустился со стен и напал на передовые части неприятеля; пока там творились кутерьма и неразбериха, несколько воинов облили смолой тараны и подожгли. При ярком пламени защитники почти без потерь отошли в крепость. Можно было торжествовать – на другой день враг даже не делал попыток приблизиться к городу.
Но зато следующий день выдался самым тяжелым. С утра войско Изяслава пошло на приступ. К обеду его удалось отбить. Надеялись, в этот день больше не сунутся. Но Изяслав бросил на стены свежие силы. Напор был жестоким и яростным. То здесь, то там противник заскакивал на стены и завязывал схватки, давая возможность взобраться подмоге. Федор в опасные места тотчас кидал своих дружинников, умелых, обученных: они сбрасывали врага и восстанавливали оборону.
Однажды он увидел, как рядом с башней, на которой он находился, над стеной показались несколько голов чужаков. Вот-вот ворвутся на площадку! Дико вскрикнув, кинулся вниз; за ним, грохоча коваными сапогами по деревянной лестнице, бросились остальные. Они поспели вовремя. Многие из защитников были перебиты, оставшиеся отступали к краю площадки.
Федор напал на первого попавшегося, рубанул его с такой силой, что у того вылетел из рук меч, затем полоснул по шее; голова его повисла, открывая кровавое месиво с белевшими косточками. Не медля ни мгновения, боярин сделал резкий выпад и поразил острием меча другого неприятеля…
И второй приступ за этот день был отбит. Но потери были ужасны. Федор обреченно понял, что город долго не продержится. Он с тоской вглядывался в даль: не идет ли подмога, не ведет ли Юрий Долгорукий свои войска? Но там никого не было видно, лишь бескрайние лесные пространства простирались до края неба…
На шестой день осады над полем
Но вот враги медленно двинулись вперед, подступили к стенам, где лежали сотни убитых, переломанные и разбитые лестницы, разбросанные бревна и камни, дротики, стрелы… Разом взревели трубы, ударили барабаны, раздался громкий угрожающий крик тысяч глоток, и озверевшие люди вновь полезли навстречу своей погибели…
Федор видел, как редеют ряды участников, как в некоторых местах враг все чаще прорывается в город, а дружинникам едва удается выправить положение. Прибежал посыльный от воеводы Всеслава: нужна срочная помощь, иначе оборону не удержать! Федор, чуть поразмыслив, отправил ему последних дружинников. Он чувствовал, что скоро наступит такое мгновение, когда он уже ничем никому не сможет помочь, ничего исправить…
Крепость отчаянно оборонялась до обеда, а потом настало то страшное, чего он боялся: сразу в нескольких местах неприятельские силы прорвались через стены и начали затоплять пространства между домами и строениями. Тогда он не спеша поправил на себе позолоченный, в красивых рисунках панцирь, надел на левую руку небольшой круглый щит и, подрагивая тяжелым мечом, двинулся навстречу врагам, взобравшимся на площадку. Он знал, что это будет его последний бой…
Авдотья вернулась в город на второй день после того, как его покинули войска противника. Повсюду увидела она разрушения и пепелища, обгорелые печи и горы засыпаемых снегом трупов. Тишина и безмолвие окружали ее, только каркало воронье, привлеченное обильной добычей. С обезображенным от горя лицом, распущенными седыми волосами бродила она среди развалин и непрестанно звала:
– Деточки мои родненькие, кровинки мои ненаглядные, отзовитесь, где вы?..
Наступила ночь, появились из леса волки, привлеченные трупным запахом, сверкали в темноте зелеными глазами, а она все ходила и ходила, и не трогали ее хищники, может, потому, что хватало им пищи или отрешенный и измученный вид ее отпугивал их.
И потом, когда отстроился город и заселились новые жители, передавали из уст в уста, будто бродит в ночной темноте среди домов седая женщина, зовет и не может дозваться погибших в огненном вихре пожара своих милых деточек…
X
От Кснятина Изяслав двинулся на Углич. И здесь жители защищались отчаянно. Изяслав так расставил полки, что отрезал город от реки. Уже через несколько дней защитники стали изнемогать от жажды. Начали копать колодцы, но воды все равно всем не хватало. Город превратился в кромешный ад. Ревела, обезумев без воды, скотина, горели подожженные неприятелем дома и сараи, а потушить пожары было нечем, люди сами маялись от жажды.
В разгар сражения неожиданно на лодках прибыло подкрепление, присланное князем Юрием. Оно высадилось на берегу и с ходу ударило в спину неприятеля. С большими потерями Изяслав вынужден был отступить. Не принес успеха и второй приступ. Угличане стояли насмерть. И только на третий раз, бросив превосходящие силы, Изяслав добился успеха. И этот город был разорен и сожжен, а жители уведены в плен.
Воротами Суздаля считался Ярославль, к этому времени крупный и населенный город. Ярославцы подожгли посады и заперлись в детинце – так назывался кремль. Целый месяц простоял под стенами города Изяслав, пока не сломил сопротивления защитников.