Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью

Седугин Василий Иванович

Войска Юрия расположились по реке Лыбедь. Андрей подскакал к отцу – подшлемник сбит на затылок, глаза шальные, – прокричал:

– Отец, поддержи меня всеми силами! Я собью черных клобуков, а за ними побегут остальные!

– Чего ты так спешишь? – урезонил его Юрий. – Надо осмотреться, прикинуть.

– Черные клобуки только начали занимать позиции, через час будет поздно!

– Ну делай, как хочешь…

Андрей сам повел своих дружинников в бой. Его резвый конь вырвался далеко вперед. Небольшая группа воинов врубилась в разрозненный строй черных клобуков,

продавила его глубоко вовнутрь. Но степняки тотчас опомнились и стали окружать небольшой отряд Андрея, грозя сомкнуть кольцо. Однако подоспели дружинники, ударили половцы, все закружилось, завертелось… Вокруг Андрея пали его телохранители, он один рубился среди вражеских всадников. Над ним не раз взлетал аркан, но он чудом сумел уклониться. Однако было ясно, что он вот-вот будет взят в плен, его и не убивали по той причине, что за князя могли получить богатый выкуп. Но в последний момент к нему прорвался один из половцев, схватил его коня за уздцы и, как пишет летопись, вывел из боя.

Натиск Андрея не был поддержан всеми войсками. Юрий действовал крайне нерешительно. Воины перестреливались через реку, только кое-где пытались перейти вброд, но были отбиты. Вечером началось отступление.

Колебания Юрия объяснялись ожиданиями галицкого князя Владимирко. Тот уже шел к нему на соединение. Юрий остановился на реке Руте, разбил лагерь. От противника его отделяло болото, за ним он и собирался отсидеться.

Однако Изяслав знал о приближении Владимирко и решил навязать сражение прежде, чем тот подойдет. Он умело обошел силы суздальского князя и отрезал путь к отступлению. Юрий был заперт между киевским войском и болотом, битва стала неизбежной.

Появление воинов Изяслава было неожиданным, и в стане Юрия начались колебания. Это увидел Андрей. Сначала он, как пишет летопись, подскакал к половцам и произнес перед ними горячую речь, а потом «вьеха в полк свой и укрепи дружину свою». Когда же началась битва, молодой князь снова первым устремился на врага и врубился в его ряды. В пылу схватки под ним ранили коня в ноздри, так что он начал метаться из стороны в сторону и перестал слушаться хозяина. Но Андрей не выходил из боя и продолжал сражаться: шлем слетел с него, развевались лишь длинные черные волосы, а щит был разбит. Однако и на сей раз «Божьим заступлением и молитвой родителей своих» он был «сохранен без вреда».

Изяслав знал, что половцы никогда не отличались стойкостью и не годились для длительного, правильного сражения, и на них он направил свой главный удар. Те не выдержали и побежали. За ними последовали черниговские князья, а потом и Юрий со своими полками.

Бегство оказалось очень тяжелым. Пришлось спасаться в той болотистой местности, возле которой Юрий по недальновидности остановился лагерем. Многие завязли в нем и погибли. Потери оказались столь большими, что его войско перестало быть боеспособным.

ХII

Возвращались в Суздальскую землю в конце октября, в ненастье и бездорожье поздней осени. Под ногами коней чавкала грязь, налипала на колеса телег, ее не успевали

очищать. Это усугубляло и без того подавленное настроение, царившее в дружине Юрия. Казалась бесконечной дорога, то взбиравшаяся на высокие холмы, то вилявшая среди лугов и в бескрайних чащобах лесов…

Между Брянском и Козельском нагнали длинный обоз. Ехали со своим скарбом и скотом беженцы – и стар, и млад.

– Откуда путь держите? – спросил Юрий седовласого мужика.

– Бежим от войны и мора. Землю нашу истоптали кони половцев и наших князей, жить стало невозможно. А откуда мы едем, какая разница? Проехали мы сквозь всю Русь, везде одно и то же – сожженные города и селения. Где была жизнь, там запустенье…

– Уж не от самых ли Карпат горе мыкаете?

– Почитай, так. С Галицкой Руси мы. Прослышали, что в Суздальской земле тишина и покой, можно безбоязненно жить и работать. Вот туда и направляемся.

– Я – князь Суздальский Юрий. Добро пожаловать в мои владения!

– Долгих лет тебе жизни, князь Юрий, – поклонился мужик. – Спасибо за ласковые слова. А мы уж постараемся ответить честным житьем и хорошей работой.

– Каким ремеслом владеете? Куда определиться хотите?

– Ремесло у нас редкое, на Руси, может, больше нигде не встретишь. Возводим мы храмы, понастроили много их на своей родине, может, и на новом месте пригодимся.

– Чем же ремесло ваше редкое? Храмы строят по всей Руси, да и в Суздальской земле их немало встретите.

– Нет, таких храмов ни в Киеве, ни в Чернигове, ни в Смоленске, ни в Новгороде не увидишь. Строим мы не из дерева и кирпича, а из известняка, и храмы получаются словно высеченными из единого камня. С виду они кажутся легкими, воздушными, невесомыми.

И воображению Юрия тотчас представился белый храм изумительной красоты, словно лебедушка парящий в голубом, залитом солнцем небе. Он даже глаза прищурил, словно ослепленный его сиянием.

И сказал:

– А сможешь такой храм построить на моей земле?

– Думаю, да. Твои люди сыщут залежи известняка, наладим его обработку, а уж дальше – дело умелых рук. Только хочу сразу предупредить тебя, князь: зодчество из белого камня очень дорогое, намного дороже, чем из кирпича, я уж не говорю о дереве.

– Не дороже денег, – отшутился Юрий. – Наш край богатый, войнами не разоренный, и уж на что-нибудь иное еще пожалеем, но на возведение храмов в средствах не поскупимся. Только вот что беспокоит. Известняк, как мне кажется, материал очень хрупкий. Долго ли будут стоять церкви и соборы, возведенные из него?

– В зданиях известняк долговечнее кирпича. Хотя его можно легко разделять обычной пилой и в нем можно ножом вырезать узоры, он выдерживает нагрузку стен, карнизов и колонн.

– Что ж, – с улыбкой произнес Юрий и вдруг впервые после поражения почувствовал облегчение на сердце. – Слышал я, что царь Соломон в Иерусалиме возвел храм из обтесанных каменных блоков. Вот и мы с тобой, мастеровой человек, придем на Суздальскую землю и займемся церковным зодчеством. Звать-то тебя как, мастер?