Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью

Седугин Василий Иванович

Церковного суда пришлось ждать долго, больше месяца. Наконец Андрей был вызван в Суздаль, в терем епископа. Там его провели в просторную палату с высокими потолками и окнами; стены ее были покрыты росписями и мозаикой святых, в высоком сводчатом потолке царил Бог Саваоф с ангелами; на противоположной от двери стене висело большое изображение Иисуса Христа с суровым, даже гневным взглядом. Под ним стоял стол, покрытый бордовой скатертью с вышитыми крестами. За столом сидели три человека. Посредине восседал Феодор, круглолицый, с

окладистой бородой, глаза веселые, ласковые, с прищуром; он явно был доволен, что князь оказался на некоторое время в его подчинении, и это неприятно задело Андрея. «Неужели епископ что-то задумал? – с тревогой думал он. – Вроде не должен. Не двуличный он человек. Жадный до богатства, это есть. Но коварства я пока в нем не наблюдал».

Справа от Феодора виднелся епископский наместник по Ростову Клим, маленький худенький старичок с испитым лицом и острым взглядом сереньких глаз. Андрей знал этого тщедушного, иссушенного человека с проницательным, леденящим взглядом и остерегался иметь с ним дело: такие люди бывают очень непредсказуемы.

И, наконец, третьим членом суда был архимандрит наместник Антоний, он был представителем епископской власти в Кснятине. Это был высокий, большеглазый, суровый на вид человек, отличался честностью и прямотой, мог постоять за человека или, наоборот, осудить кого-то, невзирая на богатство и положение.

В стороне с пером в руке сидел дьякон, видно, намереваясь записывать слушания по ходу дела. Между тем Феодор перемолвился несколькими словами с наместниками и стал говорить быстро и напористо; слова его, будто шарики, тотчас заполнили все помещение:

– Открываем работу высокого церковного суда. Сегодня слушается дело суздальского князя Андрея и княгини Улиты о разводе. Живут они в браке тридцать четыре года, имеют троих сыновей – Георгия, Мстислава и Изяслава. У меня первый вопрос: скажи, князь, почему не явилась на суд супруга твоя, Улита?

– Не пожелала, святейший. Долгий путь не каждому под силу.

Задвигался на своем месте, сгорая от нетерпения, Клим, наклонился вперед, словно хотел еще поближе рассмотреть Андрея, спросил скрипучим голосом:

– Ответь мне, князь Андрей, по своей воле ли вы поженились или вас заставили родители?

– По своей воле.

– И по любви?

– Да, мы любили друг друга.

– А не было ли между вами вражды оттого, что батюшка твой, Юрий Долгорукий, когда-то казнил отца Улиты?

– Нет, никогда. Степан Кучка совершил государственное преступление, за что понес заслуженное наказание. Его дети это хорошо понимают, и ни разу между нами не возникало ссоры на этой почве.

– Так-так-так, понятно. У меня пока вопросов нет.

– Зато у меня есть, – вмешался Антоний и спросил суровым голосом: – Коли соединили вы судьбы добровольно и по любви, прожили такое долгое время, что же заставляет тебя, князь, рвать семейные узы? Может, живешь с другой женщиной?

«К чему они всю эту

канитель затеяли? – с раздражением думал Андрей. – Разве не знают, как жил и живет князь? Наверно, каждая собака в Суздале осведомлена о всех мелочах княжеского дворца. Поиздеваться, что ли, задумали?»

Но ответил:

– Нет, я не живу с другой женщиной.

– Так в чем причина?

– Мы перестали делить с ней одну постель.

– И все? Может, возраст к тому привел, что спите отдельно?

– Нет, не возраст. Мы не терпим друг друга.

– Вон как! Тогда, может, жена совершила прелюбодеяние?

– Этого не было.

– Послушай, князь, – вмешался Феодор. – Поводом для развода может быть случай, когда жена ходит к чужим людям, без мужня слова гуляет и пьет или опрочи своего дома спит, когда муж в отлучке. Может, было такое?

– Не замечал, и мне никто не передавал.

– Тогда у меня пока нет вопросов.

Андрею казалось, будто его выворачивают наизнанку, у него даже ощущение появилось тошноты. Ему хотелось плюнуть и уйти, громко хлопнув дверью. Но он понимал, что в этом случае ему никогда не соединить своей судьбы с Верхуславой, поэтому сдерживал себя и терпел. «Может, на этом они закончат», – с надеждой подумал он, но тут, склонив над столом птичью головку и искоса поглядывая на Андрея, проскрипел Клим:

– Я хочу спросить. Знаешь ли ты, Андрей, что обряд венчания является таинством, которое совершается на небесах, и нарушить брак может только Господь Бог?

– Да, знаю.

– А понимаешь ли ты, что твоими действиями теперь руководят не благочестивые мотивы, а низменная похоть?

Андрей побледнел и ничего не ответил.

– Я жду ответа, – настаивал Клим.

– Не знаю.

– Может, все-таки в этом деле присутствует другая женщина?

Андрей заранее решил про себя, что ни в коем случае не вмешает в судебный процесс Верхуславу, поэтому ответил, греша против истины:

– Не замешана.

Клим откинулся на спинку кресла и долго сверлил его маленькими глазками-буравчиками.

Спросил:

– Часто ли ссоритесь со своей супругой?

– Бывает.

– Понятно – бывает. Но часто ли? Или не разговариваете совсем?

– Нет, иногда общаемся.

– А кто зачинщик этих ссор, ты или она?

Андрей некоторое время помолчал, потом ответил:

– Я.

– Почему?

– У меня несносный нрав.

– Тогда бы ей надо было хлопотать о разводе, а мы тебя видим перед собой.

– Так получилось.

– Получилось, получилось… Но зачем разводиться, если можно жить под одной крышей, спокойно воспитывать детей? Кстати, а как дети относятся к твоей попытке развестись с их матерью?

– По-разному. Старший осуждает, а двое других просто отмалчиваются.

Феодор кивнул головой и склонился сначала к Климу, потом к Антонию, о чем-то пошептался с ними, снова обратился к Андрею: