Андрогин. Новая эра
Шрифт:
– Спасибо вам, - обрадовалась Жанна.
– А вы всегда так улыбаетесь?
– Я?
– переспросил таксист.
– Если не улыбаюсь я, то за меня это делает он, - и он ударил рукой по болтающемуся на зеркале круглому желтому смайлу.
– Я ведь не могу всегда улыбаться, не правда ли?
– снова посмотрел он на нее в зеркало.
Так, в прекрасной атмосфере, она доехала с ним до своего дома.
Нервно стала она пересчитывать те рубли, которые ей сунул санитар. Испугавшись, что их не хватит, она быстро выпалила:
– Ой, я забыла спросить
– Не надо ничего, спасибо за компанию. Я все понимаю. Был рад помочь, - обернулся к ней таксист.
Под одним из его карих глаз красовался глубокий шрам, что придавало его виду некой жуткости. Но глаза его были такими теплыми и смеющимися, что она растаяла.
– Огромное вам спасибо. Пусть Бог бережет вас. Удачи вам.
– Вам тоже пригодится, - крикнул ей напоследок таксист и уехал.
Она осталась под подъездом своего дома.
Так простояла она неизвестно сколько времени. Внезапно дверь подъезда открылась: какой-то неизвестный парень вывел на прогулку собаку.
– Подождите, не закрывайте, - пискнула она, подскочила и, чуть не сбив парня вместе с его мопсом, вскочила в подъезд. Проводив ее ошарашенным взглядом, он все же решил не обращать внимания на этот странный инцидент, скосил губы и отправился выгуливать пса.
Жанна же, даже не обратив внимания на лифт, побежала сломя голову к своей двери. Достигнув ее, она стала отчаянно нажимать дверной звонок.
Жанне пришлось очень долго биться в дверь собственного дома в прямом смысле слова. Какие отчаянные попытки дозвониться и даже достучаться она не предпринимала, казалось, что квартира вымерла. В тот момент, когда она уже совершенно отчаялась и думала, куда ей можно податься дальше, щелкнул дверной замок, и дверной проем стал медленно открываться.
Перед ней стояла ее старая сгорбившаяся восьмидесятилетняя бабушка, желтая кожа которой свисала на ней складками морщин. Она подняла свои глаза на свою внучку и обомлела. Она сразу же узнала ее, в этом не было сомнений.
Уже через некоторое время они сидели на любимом диване ее матери, на котором бабушка неоднократно утешала ее в тяжелые моменты. Кофейный, с золотыми и коричневыми цветами и деревянными резными рукоятками диван, обоим им напомнил о ней. И вот они сидели вдвоем: старая сморщенная бабушка и ее внучка, измученная самой собой и жизнью, в свои тридцать лет превратившаяся в живой труп с кожей воскового цвета, которая едва обтягивала ее тело, держа на виду вены и прочие внутренние особенности человеческого тела.
В квартире было очень прохладно, невзирая на жаркую летнюю погоду. Бабушка сидела в свитере и накинутой кофте. Жанна накинула мамин пиджак и опустилась на пол, к ногам бабушки. Та положила руки на ее плечи, и так и сидели они, молча в покрытой скорбью квартире.
Жанна первой нарушила воцарившееся молчание.
– Сначала со мной все было нормально. Я понимала, что вполне адекватна, - как рекой полился из нее рассказ о последних
Но я уже переступила какую-то грань, и вот настал момент, когда я уже не могла избавиться от нарастающего страха смерти, который пожирал меня изнутри. Я не могла остановить поток мыслей в своей голове, которые мешали мне спать. Я не могла спокойно идти по улице, я просто горела изнутри. Мне все время казалось, что что-то со мной происходит: то грязная штанина, то волосы, облитые водой. Ты знаешь, бабуль, может быть, если бы не госпитализация, я бы никогда не смогла вернуться в нормальную реальность. Понять, что я надеваю носок, пью чай сама, что это все делаю я, и все, что есть вокруг меня, реально и происходит именно со мной, а не просто какая-то иллюзия. Транквилизаторы и антидепрессанты, бесспорно, помогли мне.
Да, возможно, если бы я еще дольше принимала эти лекарства, я бы, может быть, действительно стала сумасшедшей или просто неадекватной. Но современная медицина научилась прекрасным образом купировать приступы. Это как оперативное вмешательство: для того, чтобы человек мог выжить, ему необходима первая помощь. И современная медицина, бесспорно, достигла такого уровня, который может помочь пациенту. Лекарства помогли мне остановить поток мыслей, успокоиться и хотя бы поспать. Те, кто выступают против психиатрии, не понимают, что в иные моменты человеку действительно нужна помощь. И именно такая. Иначе он просто не выживет. Знаешь, бабуля, я ведь виновата в смерти одной женщины.
Бабушка содрогнулась. Но не сказала ни слова. Ее просто била дрожь и она еще сильнее впилась руками в плечи Жанны, бросив взгляд на портрет Леси, висящий на стене. Но Жанна имела в виду совсем другую женщину.
– В психбольнице. Ее звали Оксана. Я почему-то подумала, что имею право лезть в чужие жизни, - вдруг все резко поплыло перед Жанной. Она отключилась. И как в телевизор со старой антенной, как помехи влезают другие передачи, так и перед ней предстала, как в тумане, совсем не атмосфера ее старой квартиры, а другая картинка. Она снова оказалась в камере Эрика. Это видение появилось так неожиданно, и в момент перенесло Жанну туда.
Дверь резко открылась. Эрик заснул на кушетке сидя.
Как в полусне, он открыл глаза.
Прямо перед ним стоял его пиарщик, Алекс.
Он уже не мог точно сказать, когда видел его в последний раз. Время замерло для него. То ему казалось, что оно тянулось, как жвачка, прилипшая к одежде и изрядно раздражающая человека. То наоборот, оно бежало так стремительно, что, казалось, день и ночь меняются со скоростью света.
Как бы там ни было, все свое пребывание в закрытом пространстве Эрик приравнивал к поездке в старом душном вагоне поезда, которая никак не могла закончиться.