Андрогин. Новая эра
Шрифт:
Возможно, когда-то она была чрезвычайно красивой и стройной. Сейчас же ее тело напоминало какие-то неправильно собранные палки, обтянутые восковой кожей и торчащие в разные стороны. На всем этом несуразном, покалеченном временем и болезнью теле, первым делом бросались в глаза грязные ломкие ногти различной длины.
«Почему их не состригают здесь, в больнице, ведь они обязаны это делать?» – подумалось Жанне.
Но женщине напротив было уже все равно. Любого, кто начинал смотреть на Оксану, – так звали эту странную соседку, – встречал забитый загнанный взгляд, направленный внутрь.
Вот и сейчас, когда их глаза встретились, Жанна заметила и на себе взгляд этой женщины и быстро отвернулась.
«Сама думаю о ней, что
И вправду, внешность Жанны так же стала совсем иной.
И следа не осталось от былой красотки. Ее теперь было просто невозможно узнать. Казалось, изменились даже черты ее лица. Взгляд, который ранее был направлен в общество, прямо, теперь казался скрытным и смотрел куда-то вглубь, собираясь поведать некую страшную тайну. Казалось, уста Жанны сейчас раскроются, и она проговорит: я знаю это.
Ко всему прибавлялся еще и тот факт, что перед попаданием в психбольницу, она полностью состригла свои волосы. Ей так было легче. Она лишилась индивидуальности. Своей собственной идентичности. Она больше не хотела быть Жанной. Это имя и эта жизнь не принесли ей счастья. Она хотела стереть свое прошлое с карты мира, начать новую жизнь. Страхи покинули ее. На новом лице проступило невидимое доселе мужество. Куда подевалась вся былая женственность Жанны? Это останется загадкой навсегда.
За последние месяцы борьбы со своими паническими атаками и тщетными уговорами родителей, что она все же слышит голоса и это правда, мольбами поверить ей и быстрее попытаться что-то предпринять, она очень похудела. Изменилась она не только внутренне, но и внешне. Выглядела крайне измождено. Фигура, ранее наполненная множеством женственных изгибов, сейчас стала угловатой и, можно не бояться этого слова, мужиковатой.
Скулы впали, голова держалась на неестественно худой длинной шее. Единственным живым местом на лице Жанны остались глаза. Правда, былым в них остался лишь серо-зеленый цвет. Они теперь были жесткими и опасными, как бритва. Жанна не хотела ни с кем общаться, она полностью закрылась в себе. Ей был интересен только один факт: как сейчас живет Эрик? Как ему удастся преодолеть все препятствия в этом мире?
Она очень переживала: сможет ли, находясь в этом заведении знать, как он там, за стеной. Будут ли ей показывать это в его голове. Чтобы она могла поддерживать его хоть на расстоянии. Он был близок к пониманию значения того, что он несет людям, но все же и он заблуждался. И она это прекрасно понимала. Он не мог осознать до конца, что же необходимо. В чем суть всего этого. А она ее знала. Но донести ему пока не могла. Она отказалась от этого своего возможного предназначения. Необходимо было время и практические усилия, чтобы он это понял. Пропустив через себя и свой опыт.
В первый день пребывания Жанны в психбольнице произошло ее знакомство с лечащим врачом. Случилось это крайне странно. Неестественным, как показалось Жанне фактом, было то, что врач не пришел к ней во время обхода, как лечащий врач ее соседки.
Пришла медсестра и позвала Жанну проследовать за ней. Они долго петляли больничными коридорами, затем достигли места назначения: кабинета главврача на первом этаже. Девушка увидела табличку: «Говерков Иннокентий Петрович».
Медсестра постучала, и, получив разрешение войти, пропустила первой Жанну. Затем скрылась за дверью. Девушка осталась в кабинете одна. Она так и замерла у порога, и стояла не шелохнувшись.
Входя в кабинет, Жанна смерила его взглядом.
Сразу же в глаза впал тот факт, что он был достаточно молод. А насколько девушка знала, он занимал позицию главврача.
– Вы такой высокий, статный, молодой, не подумала бы в жизни, что вы главврач психушки.
– Увольте, не называйте это место так. Мой отец тоже был психиатром, сейчас он уже, к сожалению, умер, но вот эти стены, которые вы видите, это заведение,
– И что, получается? – надменно произнесла Жанна.
– Ну, вот на вашем примере и посмотрим. Присаживайтесь, Жанна. Чайку?
– А что, всем пациентам это предлагают?
Врач развел руками.
– Не хотите, как хотите.
– Почему же, хочу. Давайте.
– Секундочку. Пока я буду делать чай, расскажите о себе, Жанна. Что вас беспокоит.
– Меня ничего. А вас?
– Тогда почему вы здесь? У нас? Как вы думаете?
– Сама не знаю, – отстраненно посмотрела в окно Жанна. – Я согласилась на госпитализацию, потому что дома мне уже все надоело. Надо было где-то спрятаться.
– И как? Вас устраивает данное место?
– Вполне.
– Хм, – протянул доктор. – Всегда было интересно, что чувствует человек на месте пациента. Вы знаете, существовал такой ученый, антрополог Девид Рейнольдс, который занимался проблемами самоубийств людей с выраженной депрессией. Сколько он ни пытался исследовать этот вопрос, факт был неумолим: он не мог докопаться до причин и понять ощущения пациента психиатрической больницы. И он решил предпринять отчаянный шаг. Самому стать этим самым пациентом. Он вошел в свою роль настолько, что действительно буквально за несколько дней сам был уже на грани суицида и его забрали в клиникупод круглосуточное наблюдение. Никто из медицинского персонала и подумать не мог, что перед ними известный антрополог, он сменил имя и преобразился до неузнаваемости. Он полностью стал больным с тяжелой депрессией. Как ему это удалось? Ведь он и сам поверил в это. Знаете, что он потом сказал?
Жанна вопросительно кивнула головой.
– Он смог достичь ощущения депрессии, сидя сгорбившись на стуле, смотря в пол и повторяя раз за разом:
«Я пропал, никто мне не поможет, все потеряно, это конец».
Вот и все. Он призывал депрессию, и она не заставила себя ждать, окутав его в свою пелену.
Таким образом, ему удалось ощутить себя, так сказать, в шкуре настоящего больного. Но затем он сделал еще более сложный поступок. Полностью вышел из этого состояния. Знаете, это как в экспериментах, когда известный спортивный тренер с идеальной фигурой набирает от сорока килограмм веса, азатем показывает, как он с этим борется. Так вот, наш профессор сменил роль, в попытке вернуть себе былое нормальное состояние. Он стал снова заниматься спортом: бег трусцой, теннис, пешие прогулки, и вообще активный образ жизни, наполнил свою жизнь положительными оттенками и эмоциями, снова вернувшись к старым друзьям, а они явно желали видеть его в хорошем самочувствии, слушал энергичную, позитивную музыку. В итоге, за такой же короткий срок, сменив внешнюю среду, он смог вернуть себе прежнюю жизнь, полностью восстановиться, как важный член общества. Ему можно только похлопать, – и Иннокентий демонстративно захлопал.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Я говорю это лишь к тому, что если вы здесь по собственному желанию сюда попали, то и выйти отсюда можете так же.
– Я этого не хочу.
– Не хотите чего?
– Отсюда выходить.
– От себя ведь не скроетесь, Жанна. Даже здесь.
– Не надо казаться таким добрым и разговаривать со мной так. А еще не задавайте вопросы, которые вас на самом деле не интересуют, да и поспешных выводов не делайте.
– Ой, как все серьезно. Прямо столько ультиматумов! Но ведь я должен приблизить ваше выздоровление.