Анемия

Ушакова Мария

Священник подошёл к Аннике и стал смотреть на удаляющиеся фигуры. Закат превратил их в красные пятна, которые вскоре исчезли за горизонтом.

– О какой чуме вы говорите? – пришла в себя Анника.

– В соседних городах чума забрала уже тысячи жизней. Она добралась даже до Чэлсворта, а теперь и до нас.

Шефер вспомнила, как девушка в библиотеке говорила про этот город. Теперь Хендерсон точно не уедет из Лавенхема. Он будет бороться с чумой.

«Чума, – это слово неприятно отозвалось по всему телу Анники. – Ричард знал о ней. Значит,

мне придётся помогать ему».

– Зря вы приехали сюда, – тяжело вздохнул отец Иоанн. – Наш город превращается в цитадель Божьего гнева. Как бы мы не превратились в соляные столпы.

– Сомневаюсь, что это возможно. Разве что в трупы.

В отличие от Анники, священнику подобное высказывание показалось смешным. Он хмыкнул и отошёл в сторону.

Свечи в церкви уже горели. Богато украшенные стены и «небеса» говорили о некогда великом прошлом Лавенхема. Что же такого произошло, что теперь приезжих уговаривают покинуть его? Фрески на потолке кружили голову от множества деталей. В такие изображения можно всматриваться вечно, и каждую секунду будешь находить новые детали, скрытые до этого. А ведь когда-то Анна любила ходить по музеям и всматриваться в работы художников. Любила потому, что только так она могла забыть о том, что ждёт её дома.

– Прошу, посидите рядом.

Священник, как и Анника, любовался окружающим великолепием храма. Только она стояла возле выхода, боясь подойти ближе.

Неуверенными шагами, Шефер направилась к служителю. Каждый шаг давался сложнее предыдущего, и, когда она наконец села, огромный камень свалился на хрупкие плечи.

– Я видел вас в саду, – начал он. – Мне показалось, вы чем-то удручены. Вы можете поделиться со мной.

Анника молча всматривалась в пол. Говорить о своих переживаниях чужому, пусть и священнику, было для неё неприемлемым.

– Это связано с тварями? Вы ведь искали информацию о них.

– Частично.

– Если вы будете держать всё в себе, то сожаления сожрут изнутри. Как часто вы разговариваете с Богом?

– Никогда.

Отец Иоанн замолчал.

– Как я могу разговаривать с ним, если давно стала его врагом? – после этой фразы слёзы скопились в уголках глаз. – Я сама с собой разговаривать не могу.

– У Бога нет врагов! – воскликнул священник, высоко подняв брови от удивления. – Кто вам такое сказал?

– Я это чувствую.

– Не говорите глупостей! Всё, что Он делает, ради вас! Даже если вам кажется, что это не так!

Анника подняла глаза на статую Христа. Свет от свеч придавал его образу строгости и сочувствия. Он, как и Анника, не смотрел на человека. Он будто тоже о чём-то задумался. О тяжёлом. Неземном.

Что это было за существо, которое предложило Анне сделку? Как оно могло выглядеть? Может, это и был Бог?

«Да, не так я его представляла, – подумала Анника. – Хотя, я никак его не представляла».

– Поэтому отриньте эти мысли! Бог даёт испытания, чтобы вы могли познать себя и окружающий мир. Если вам тяжело, значит, вы на правильном пути. И вскоре, вы будете вознаграждены.

–

А если я не хочу проходить через эти испытания? Что тогда?

Служитель сжал губы и стал осматриваться по сторонам. Его блуждающий взгляд остановился на небольшой фреске, где изображалась Дева Мария с большим горящим сердцем.

– Видите её? – кивнул в сторону отец Иоанн. – Фреска повреждена. Если стена не будет обработана должным образом, краска будет плохо держаться и в скором времени вовсе посыпится. Также и с нами. Бог даёт испытания, в которых события подготавливают нас для чего-то великого. Для знаний. Что есть Бог, если не Всезнание и Милосердие?

Последний вопрос Анника повторила про себя. В чём же заключалось милосердие, когда «Бог» отправил её сюда? В эпицентр обращённых и чумы.

– Знаете, мы все виним себя в чём-то, – голос служителя вдруг стал тише. – За то, что сделали. И за то, что не сделали. Нам, людям, свойственно ошибаться. И любую ошибку можно исправить.

– И какую ошибку хотите исправить вы?

Священник легко улыбнулся, но в глазах засверкали слёзы.

– Я бы спас моего Павла, конечно.

– Но, – протянула Анника, не понимая сказанного, – Как же вы хотите исправить эту ошибку?

Отец Иоанн задумался. Видимо, Анника задала именно тот вопрос, на который он хотел найти ответ. Шефер наблюдала, как на сухом лбу то появлялись, то исчезали морщинки. Кривые от артроза пальцы подрагивали, когда священник брался за ткань одежды.

Солнце уже село, но последние лучи выглядывали из-за горизонта. Мягкий свет очерчивал по контуру лицо отца Иоанна. Когда Анника мысленно провела линию до носа, священник подскочил с места и удалился.

Такой резкой перемены Шефер не ожидала. Она следила за качающейся фигурой. Служитель зашёл в исповедальню. Послышался щелчок. Обратно отец Иоанн шёл с небольшой деревянной коробочкой.

Сев рядом, он долго поглаживал тёмное дерево.

– Я должен был отдать это Павлу, – его голос охрип. – Тогда бы он не превратился… в тварь. Почему же я не сделал это, когда он сказал, что его преследуют?

После паузы, он ответил сам:

– Наверное, потому, что счёл это за игры воображения. Он ведь любил фантазировать.

Отец Иоанн медленно открыл коробку. Внутри на красной ткани лежал пистолет. Он был украшен резными покрашенными в золото узорами. Длинное дуло и рукоятка находились почти в одной плоскости, что было характерно для средневековья.

– Разве священники должны хранить подобное? – усомнилась Анника.

– Нет, – признался служитель. – Но в борьбе с тварями я не видел другого пути.

Коробка закрылась. Отец Иоанн ещё недолго смотрел на неё, а затем протянул Шефер.

– Если вы хотите остаться в Лавенхеме, я прошу принять это. В знак знакомства.

– Но ведь вам тоже надо обороняться.

– Вы же видели, как я орудую садовыми ножницами, – засмеялся он. – А вот вы будете идеальной жертвой для тварей. Так я буду знать, что спас хотя бы вас.