Ангарский сокол: Шаг в Аномалию. Ангарский Сокол. Между Балтикой и Амуром

Хван Дмитрий Иванович

– Говорю тебе, то наша родная вера, отчая, самой земли нашей вера. А енто – греческое ученье, силою установленное, да отцов наших позабыть указующее, – в который раз наставлял Никиту Сахно.

– Погодь, Сахно, не наводи напраслину – нет такого указанья ни в житиях святых, ни в Библии. Сколь много средь людей отчую веру исповедующих, и нет у христиан к ним вражды, яко есть средь латынян поганых. Каждому – своё и… – Никита уставился на замершего Сахно, который прислушивался к чему-то.

– Идёт кто-то к берегу, несколько человек

идёт, тяжело идут, – негромко сказал Сахно.

Пихнул устюжан и, прихватив саблю, отошёл в сторону от освещаемого костром пространства. Никита, почувствовав холодок в душе, направился за ним.

С пологого берега показались несколько человек, первый нёс факел в руках. Идущие следом были тяжело нагружены, они, несомненно, несли чего-то тяжёлое, носилки?

Факелоносец, увидев костёр на берегу, решительно направился к нему. Обвёл взглядом хмурых дружинников и прошёл дальше, к самому берегу, осветив, насколько это было возможно, лодку.

– Ваша лодка? Кто сами будете?

Устюжане молчали, поглядывая на прибрежные кусты, где скрылись их спутники. Сахно вышел, а за ним и Никита.

– Наша ента лодка, а сами мы ночь пережидаем, чтобы поутру на Томский городок путь вести. Ежели вам наша лодка люба – забирайте, нам она без проку ужо будет, – заявил Сахно.

– Вот как…

– Куды вы на ночь глядя-то?

– Не твоего ума дело, не лезь!

Сахно, поглядывая на пищали и сабли, предпочёл замолчать, однако не смог сдержаться, с трудом узнав в лежащем в носилках человеке Бекетова.

– Атаман енисейский, Пётр Иванович? Что же стряслось-то?

– Воевода лютует, – брякнул кто-то из казаков, – да отлютовал своё, паскуда.

– Дурень, чего несёшь, Бажен! – в сердцах крикнул Матвей. – Яко баба треплешь языком, счас как вырву тебе его!

Никита был наслышан о Бекетове, – воевода ангарский, Вячеслав, говорил о нём с уважением немалым. Оценив ситуацию, он бросился к привязанной лодке, подтянул её и заговорил с Матвеем:

– Уходите по Тунгуске на Ангару! Опосля порогов дальних подымайтесь вверх, до пределов Ангарского воеводства! Там воеводе Вячеславу поклонитесь, он поратует!

– Не ведаю о сём воеводстве, – с опаской ответил Матвей.

– Так то людишки ангарские, Пётр Иванович ужо в знакомстве с ними! – воскликнул Бажен. – Мне дядько Богдан сказывал, он бывал там.

Бекетов тем временем пришёл в сознание и застонал:

– Напиться дайте, братцы, сухо мне.

Сахно, покопавшись у себя в мешке, протянул Матвею мешочек:

– В воду бурлящую кинешь, потом пить давай атаману – боль да немочь уводит. Снедные припасы есть?

Матвей кивнул.

– Там в лодке есть, а мы на злато ещё возьмём. Залазьте, да уходите вскорости!

Казаки спешно загрузились в лодку, первым бережно уложили под крытой кормой Бекетова. Через минуту лодка скрылась в ночной мгле. Сахно стоял на берегу и шептал оберег на сохранение жизни воина.

Некоторое

время спустя со стороны острога послышались крики и громкая ругань. Из ворот стали выходить группы стрельцов и казаков с факелами и при оружии. Сахно вместе с помогавшими ему устюжанами залил костёр водою из котелка да стал собирать вещи.

– Уходить надо, до Красного Яра. Видал я струг чутка выше, охраны считай нету.

Байкал, посёлок Новоземельский. Август 7137 года (1629)

Родившегося в мае у Мышкиной сына назвали Ростиславом, Петренко настоял – дал имя в честь своего отца. За два с половиной месяца пищащий комочек округлился в розовощёкого карапуза с непомерным аппетитом. На подходе было ещё три женщины – медик из Мурманска и две из учёной партии. В самом центре посёлка заранее поставили просторную и светлую избу – прежняя, устроенная как медпункт, уже не годилась – небольшая да неудобно расположенная на отшибе, у первых ворот, она стала караульным помещением. А теперь для рожениц и маленьких детей будет свой, отдельный дом. Полиэтилена на окна ещё хватало, да со ставнями проблем не было, но разве это серьёзно?

– Да, надо решать проблему со стеклом. Что там нужно – кварц? Песок есть, отличный песочек. Уголь для высоких температур имеется. Хоть какое бы стекло сделать, чтобы свет пропускал – большего нам и не требуется, – осматривая со Смирновым новый дом, заявил Петренко.

– Надо с Вячеславом поговорить, – согласился полковник.

Радек, случайно услышавший о стекле, сразу заявил, что идея не осуществима, а если и выйдет что-то, то это стекло будет тяжёлым, мутным и с неровными краями.

– У нас нет необходимого оборудования для производства стекла, забудьте об этом!

– А ты можешь что-нибудь предложить? – спросил профессора Ярослав.

– Я? Нет, я не могу. Что там было в Московии? Бычий пузырь или промасленная ткань. Но полиэтилен гораздо лучше, тем более быков у нас нет.

– Ясно… Но всё равно с нашим инженером надо пообщаться. Ярослав, пошли тунгусов в Белореченский, им на лодках привычнее. Сейчас я Вячеславу письмо напишу.

Посёлок Белореченский. Август

Казаки заложили по чертежу одного из мастеров Вячеслава две крупные лодки. Поменьше и поуже струга, они должны были быть более быстрыми на воде, а на их борта крепились сбитые щитами доски, для защиты от стрел, при возможном нападении туземцев. На бумаге лодка чем-то напоминала ботик Петра Первого, только на строящихся планировалась крытая корма да мачта в центре. Прибывший из Удинского форта Кабаржицкий при обсуждении проекта настоял на том, чтобы на носу сделать орудийные лафеты. Приглашённый из Новоземельского Сартинов контролировал постройку бота, по ходу дела предлагая свои решения того или иного вопроса.