Ангел для Лютого
Шрифт:
— И поэтому вы о ней спрашивали?
— Нет, — заулыбалась она, — тебя позлить хотела.
— Теперь понятно, от кого у Егора такая черта.
— Ну, хоть что-то должно быть моим, — ответила она перед тем как скрыться из вида.
Стоило ей уйти, и меня буквально затрясло от гнева. Да что там, я была в отчаянии после разговора с ней. Как он мог скрыть такое от меня? Я была в ярости, когда услышала довольный голос Егора:
— Ангел мой, я сегодня решил раньше прийти, разговор у нас предстоит тяжёлый. — Поднимаю на его полыхающий яростью взгляд. А этот гад
— Тебя она не спасёт, — цежу я сквозь зубы и направляюсь к шкафу, где сковородки.
Только я открыла его и потянулась за чугунной, как он ехидно так:
— Понятно, ты всё знаешь. Но, дорогая, зачем повторяться? — хохотнул он. — Сковородкой ты меня уже пыталась приласкать, но потерпела фиаско.
Я с досады чуть ли не сплюнула и, повернувшись в его сторону, увидела скалку, которая лежала на столе. Отлично, ей я точно не промахнусь.
— Вот от неё тебе точно не увернуться! — не скрывая злости, отвечаю ему.
— Серьёзно? — хохотнул он. — Ты решила гоняться за мной со скалкой? Мила, я думал, что ты более изобретательна и не опустишься до такой банальности, — продолжал он издеваться надо мной.
И ведь прав, гад! Посмотрела на стол и увидела приготовленные для теста яйца. Кидаю на стол скалку и, схватив два яйца, швыряю в обманщика со словами:
— Вот тебе, лжец.
Послышался звук падающей каски на пол, и тут же раздался хохот мужа. Смотрю, а он уже держит в руках яйца.
— Всё, закончились идеи? — приподнимая игриво бровь, интересуется.
У меня чуть ли пар из ушей не повалил от злости. Опускаю взгляд, ища, чем бы в него ещё швырнуть, так как бегать за ним не вариант, потому что он быстрее, и тут вижу упаковку муки. Ладно, попробую его перехитрить.
— Сволочь ты, Лютов, — тяжко вздыхаю и делаю вид, что сдалась. Беру миску и начинаю туда всыпать муку, закончив с этим, поднимаю взгляд на мужа. — Верни яйца, мне они для теста нужны. — Егор подходит ко мне, чтобы отдать их, тут я резко хватаю миску и швыряю ему содержимое в лицо. — Надеюсь, это ты посчитаешь оригинальным актом возмездия, — произношу я, не скрывая злорадства. Муж в шоке, трясёт головой, пытаясь избавится от муки, чтобы открыть глаза.
— Зачёт, — произносит он, усмехаясь, протягивая мне яйца. Тут меня пробрал истерический хохот, Лютов в муке, это ещё то зрелище. — Мил, мне долго яйца в руках греть? Забери их, а потом смейся себе на здоровье. — Продолжая хохотать в голос, забираю яйца. Егор отряхнул руками муку с лица и наконец смог открыть глаза. — Давай кидай свои яйца, обещаю, что их ловить не буду.
— Мне и муки достаточно, — посмеиваясь, отвечаю.
— Уже не злишься?
Смотрит на меня, как нашкодивший щенок.
— Считай, что я спустила пар, теперь готова выслушать, по какой причине ты скрыл от меня эту информацию. Но для начала иди переоденься, а я приберусь тут.
— Может, помочь?
— Не стоит, с тебя ещё мука осыпается. — Не удержалась и вновь рассмеялась. Тот тяжко вздохнул, снял себя пиджак, затем, ослабив галстук, принялся за него. — Эй, ты чего
— Раздеваюсь, — деловито отвечает.
— Зачем?
— Не хочу всё испачкать.
Я махнула рукой и пошла за веником, когда вернулась, мужа уже не было, даже каску с собой забрал. Вот юморист, наверное, думал, что чугунной сковородой по голове отделается. С другой стороны, я тоже не права, накинулась на него, как истеричка. Приди он немного позже, я бы повела себя иначе, а так попал под горячую руку. Ругая себя за несдержанность, я убралась и только покрыла голову косынкой, вернулся мой муженёк, и, судя по влажным волосам, он принимал душ.
— Извини, погорячилась, — вновь засыпая в чашку муку, решила повиниться.
— Всё нормально, я заслужил, — отмахнулся он, садясь на стул. — Мил, давай сегодня обойдёмся без выпечки?
— Я на пельмени тесто замешиваю, не заслужил ты плюшек сегодня.
— Фиг с этими плюшками, я век домашних пельменей не ел, — оживился он.
Зря.
— Вот сейчас вместе их и лепить будем, считай это нарядом по кухне за свою ложь, — ехидно отвечаю, с наслаждением наблюдая, как у него от этой новости округляются глаза.
— Мил, вот пельмени я лепить точно не умею, — попытался он соскочить. — Хочешь, я картошку месяц чистить буду?
— Ничего, я тебя научу. А теперь говори уж, почему скрыл от меня, что ты военный? И как это вообще возможно? Ты же бизнесмен, — замешивая тесто, приступила я к допросу.
— Одно другому не мешает. У меня же частная армия, — убил он меня ответом.
— Чт… что у тебя? — поперхнулась я воздухом.
— Это не совсем то, что ты представила. Я работаю на правительство, обучаю людей, занимаюсь разработкой операций, у меня есть люди, которые изобретают новые виды вооружения и экипировки для таких целей. Не переживай, всё законно. А бизнес — это задел на будущее, вдруг лавочку прикроют, всякое может быть.
— А почему частная армия?
— Ну, так я тут всё решаю, а не какой-то папочкин сынок, который в тактике нихрена не шарит, зато у него замашки Наполеона. Работа мне эта нравится, что уж душой кривить. Тут всё понятно, видно, кто друг, а кто враг. Нет полутонов. Да и фанатиков терпеть не могу, кто кричит, что верит в Бога, при этом убивая слабых и беззащитных людей.
— Ладно, это я понять могу, — согласилась с ним, так как понимаю его мотивы. — Но объясни, почему ты от меня это скрыл? — продолжая месить тесто, задаю вопрос, который меня больше всего интересовал.
— Дело в том, что, когда мы с тобой познакомились, я уже знал о твоих родителях. Только поэтому я включил второй пункт в договор и постоянно вёл с тобой по-свински. Думал, что это правильно и ты не будешь переживать, если…
— Замолчи! — перебила его. — Никаких если! Попробуй только не вернуться с задания, я тебя с того света достану!
— Мил…
— Лютов, не зли меня.
Со злостью принялась мять тесто.
— Значит, любишь, раз злишься.
— Конечно люблю! — начала я и тут же замерла. Почему я это сказала? Вырвалось, наверное. Точно, на автомате! Хотя…