Ангел-Хранитель
Шрифт:
— Покажи мне этих смертных, — он смеётся. — Очкарик, я тебя люблю.
Мое сердце замирает и пускается в бешеный пляс.
— И я тебя люблю.
***
Андрей забирает нас ровно в десять утра. Я чувствую себя очень спокойно, чтобы не случилось, я знаю, что Соколовский мой. И только мой. Он не обидит меня и не сделает мне больно. Сама не понимаю, откуда во мне такая уверенность.
Мы уже подьезжаем к МКАДу, остаётся всего минут двадцать, я поворачиваюсь к Артему.
— А почему ты не пристегнут? Пристегнись, — прошу я.
— Слушаюсь, — он улыбается мне. И действительно
— А где мой браслет? Который ты мне подарил.
Моё запястье пустое, неужели я где-то его потеряла.
— Вот он. Наверное, расстегнулся и слетел, — Артем показывает на пол.
— Я уже испугалась, что потеряла его. Нам пришлось бы вернуться и обыскать весь дом, — я отстегиваю ремень безопасности и тянусь за браслетом. В следующую секунду я чувствую сильный удар, моё сознание полностью отключается.
В БОЛЬНИЦЕ
Я пытаюсь открыть глаза, но каждый раз сон накрывает меня. Я же не сплю. Тело пронзает острой болью и я прихожу в себя, вспоминаю последние события. Сердце пропускает несколько ударов. Ангелина рядом со мной, она без сознания, у неё сильно разбита голова, мне даже кажется, что она не дышит. Дрожащими руками отстегиваю ремень, краем глаза замечаю, что Андрей пытается пошевелиться. Его подушка безопасности сработала.
— Андрей.
— Я в порядке, — отвечает водитель. — Тойота выскочила прямо навстречу, я вынужден был увернуться.
Я вижу, чтобы ему тоже здорово досталось, но сейчас меня больше волнует моя Ангелина. Она сидит такая слабая и беззащитная, будто спит, разбитые очки валяются на сиденье. Я трогаю её запястье. Пульс слабый, но есть. Страх сковывает движения. Нужно собраться и вызвать нашу скорую. Пусть она приедет побыстрее, повторяю про себя, если с моим Очкариком что-то случится, я не знаю, что мне делать дальше.
Время идёт. Вокруг машины собираются люди. Злополучный браслет так и валяется на полу. Первая мысль поднять и выбросить, но я останавливаюсь себя, когда Ангелина очнется, я отдам его ей. Поэтому я поднимаю браслет и убираю в карман. Паника все больше и больше охватывает меня. Если скорая не успеет приехать?
Я набираю отцу.
— Папа, мы попали в аварию. Ангелина сильно пострадала, я вызвал нашу скорую по ДМС. Андрею тоже нужна помощь, — я смотрю в сторону водителя.
— Всё правильно, я выезжаю сразу в больницу.
— Ты можешь позвонить её родителям? Номер, наверняка, есть у Евгении Павловны.
— Сейчас решим, — папа отключается.
Рядом с обочиной останавливаются скорая и полиция. Наконец-то. Я выбегаю из машины, тело плохо слушается от боли, стараюсь не обращать внимания. Один врач подходит ко мне и двое направляются в сторону машины. Я вижу, как они аккуратно достают Ангелину и укладывают её на каталку.
— Я в порядке. Помогите лучше ей, — я кричу на молодую девушку, которая пытается мне помочь.
— Мне нужно вас осмотреть, — отвечает она спокойным голосом. Я уже не здесь, я вижу, как Очкарика подключают к какой-то аппаратуре. Я должен поехать вместе с ней, нужно только успеть.
— Я поеду с ней, — но меня уже никто не слышит. Скорая уезжает, а я остаюсь возле перевернутой машины.
— Вам нужна госпитализация? —
— Конечно нужна, — я отвечаю вместо него. — Я поеду с ним.
Я знаю, что мы окажемся в той же больнице, что и Ангелина. Мне кажется, что мы едем целую вечность, хотя водитель объезжает все пробки.
У больницы Андрея ведут в приёмный покой, а я бегу в сторону регистраторы.
— Подскажите, к вам должны были привезти Муромцеву Ангелину, девушка после аварии.
— Она в операционной, — после проверки сообщает мне регистратор. — На втором этаже есть зал ожидания. Вы можете пройти туда. Только обязательно бахилы.
— Хорошо, — я хватаю бахилы и иду на второй этаж. Кроме меня здесь никого нет, я сажусь на диван, на заднем фоне идет какая-то развлекательная передача. Я даже не пытаюсь прислушиваться. У меня ощущение, что все это уже происходило однажды. Только мозг блокирует эти воспоминания.
— Артем, с тобой все хорошо? — в комнату забегает мама. Она пытается осмотреть меня, проверяет поднимаются ли у меня руки.
— Всё хорошо.
— У тебя кровь на лице.
— Наверное ударился. Уже правда ничего не болит, — только сердце, продолжаю я про себя.
— Я так испугалась, когда папа позвонил. Второй раз я бы не выдержала этого, — она садится рядом и больше не сдерживает слез, а плачет навзрыд. Это тоже уже когда-то было со мной.
Следом поднимается папа, наверное, ушёл с какого-нибудь важного совещания. Он в костюме с галстуком, а поверх дорогое кашемировое пальто. Все это удивительно не сочетается с бахилами на туфлях. На секунду я даже не могу не улыбнуться.
— Сынок, ты как?
— Я цел. Все хорошо.
— А как твоя девочка?
— Она в операционной, — к горлу подступает комок.
— Я позвонил её маме. Они, наверное, уже в пути. Принести вам кофе?
— Мне, капучино, — просит мама. Она вцепилась в меня мёртвой хваткой, будто если отпустит, я испарюсь.
— Ничего не надо, спасибо.
Папа не успевает выйти, в дверях появляются родители Ангелины. На маме, как и на папе нет лица. Она не плачет, просто молча садится напротив, на соседний диван. Я ожидал от неё чего угодно, криков, обвинений, но не вот этого ледяного молчания.
— Я сейчас подойду, — мама наконец отпускает меня, чтобы подойти к Муромцевым. Краем уха я слышу, как она говорит им слова поддержки. Ангелинина мама просто кивает с абсолютно пустым взглядом. А ведь у них уже погиб сын, вспоминаю, что рассказывала мне Очкарик.
Ожидание тянется так долго. Папа уже принёс всем кофе. Я наблюдаю за ним, он спокойный и уверенный, о чем-то разговаривает с Гелиным отцом, пока моя мама сидит рядом с Татьяной Михайловной.
В комнату заходит доктор.
— Кто здесь родственники Муромцевой? — Ангелинина мама с ужасом и страхом смотрит на врача. И только сейчас воспоминания, которые так долго блокировал мой мозг заполняют меня. Все это уже было со мной два года назад, когда погиб брат. Мы так же сиделе в зале ожидания и ждали врача, а когда он вышел, я помню, что он говорил про Глеба. Каждое слово, оно впечатывается мне в голову, как будто это происходит прямо сейчас.