Шрифт:
1 глава
Не успела Сима ступить на покрытую инеем дорогу, как тут же появился он. Мужчина в длинном черном пальто. Он был еще в самом начале улицы, но его фигуру можно было узнать за километр. Он будто нарочно выжидал, чтобы выйти на прогулку в одно время с Симой. Он будто был заодно с теми, кто утверждал, что она никогда не найдет отца.
Пальцы рук щипают мелкие противные мушки страха, ноги наливаются тяжестью. Сейчас бы убежать обратно в приют и скрыться за железными воротами. Но вместо этого Сима прячется под ближайший
Незнакомец приближается. Его прихрамывающая походка отбивает неровный такт в ушах, хотя из убежища за деревьями виднеется только маленький квадратик дороги, и там никого нет.
Сима закрывает глаза. Так безопаснее. И сразу перед ней появляется папа. Он становится перед ней, заслоняя собой все то, что пугает и от чего хочется скрыться.
– Я с тобой, – говорит он, и его добрые голубые глаза ласково улыбаются. Он протягивает ей руку. Сима дает ему свою, готовая идти с ним куда угодно…
Сима открывает глаза.
Отец исчезает.
Теперь шаги слышатся взаправду.
Сима прижимается к стене, стараясь казаться поменьше. Может, на этот раз пронесет, и она не увидит незнакомца даже мельком.
Она часто вглядывалась в лица прохожих мужчин, хотя это было небезопасно. Кто знает, может один из них окажется ее папой? Поэтому однажды она увидела этого человека вблизи. Слишком близко. Тревога тут же охватила Симу, нашептывая, что надо свернуть на другую дорогу и уж тем более не смотреть на него. Но Сима не прислушалась, решив попытать счастья еще раз. Хромающий мужчина в черном пальто с высоко поднятым воротником поравнялся с ней. Было ощущение, будто он прятался в одежду и, если бы это было возможно, он бы завернулся в нее с головой. Сима посмотрела на него больше не с ожиданием найти то самое, родное, а с простым любопытством – очень уж странно вел себя этот прохожий.
Лучше бы она этого не делала никогда.
Когда она глянула на него, он вдруг решил не прятаться в свой воротник и поднял голову. Это было страшное, ни на что не похожее лицо, исполосованное неровными шрамами. А огромные полубезумные глаза с яркими, будто светящимися белками, горели таким отчаянием, что Сима завопила, сорвалась с места и побежала, не разбирая дороги.
– А, это Фролыч, – обыденным тоном пояснил ей в этот же день бомж Федот. – Ходит все тут, ходит… Но ты не бойся, я за ним давно наблюдаю. Он просто гуляет и никого не трогает. Вот.
Симе это не помогло – ее всю колотило от того, что увидела. Зато благодаря этому неприятному случаю у нее появился хороший друг.
Она тогда спряталась в подворотне и долго не могла прийти в себя. В голове мутилось, перед глазами то и дело появлялось жуткое лицо. Оно не исчезало. Оно теперь жило в ней. Даже папа не приходил на помощь. Он будто оставил ее одну разбираться в своих несчастьях.
Когда Сима огляделась и обнаружила себя у полуразваленного дома с большой свалкой, несколькими мусорными баками, к ней уже приближался некто. Своей переваливающейся походкой он довольно-таки быстро двигался. Рыжие грязные космы падали ему на лицо, и большой пивной живот не внушал доверия.
Про таких дядек ей рассказывали всякие ужасы в приюте. Казалось, это была вторая ошибка за день, но
У Симы не было сил даже позвать на помощь, не то, чтобы вырваться и убежать. Она просто зажмурилась и закрыла руками лицо.
– Ай-ай-ай, – услышала она над ухом, после чего последовало цоканье языком. – Такая молоденькая и без дома осталась! Что в мире творится-то!
Сима несмело приубрала ладонь, чтобы взглянуть на говорящего. Прямо ей в лицо смотрели сочувственные круглые с мешочками зеленые глаза.
Рыжий толстяк оказался пьяным добряком, который лишь плохо держался на ногах, но совсем не собирался ее пугать или обижать.
– А у меня ничего нет, – посетовал он. – Даже хлеба.
Он начал рыться в безразмерных карманах, пытаясь удержать при этом равновесие. Но поскользнулся и плюхнулся на спину. Сел, скорбно качая головой.
– Вот видишь, – с пафосом произнес он, – до чего докатился!
– А кто вы? – несмело спросила Сима.
– Бомж Федот! – провозгласил новый знакомец, тщетно пытаясь встать. – Вот увидишь, я раздобуду для тебя хлебца и выпить чего-нибудь. Пойдем, тут неподалеку такая ночлежка – просто царские палаты! Вот.
– Нет, не нужно, – поспешно отказалась Сима.– Я ищу своего папу. Не могли бы вы мне помочь?
Почему-то бомж показался ей человеком, которому можно довериться, хотя прошло всего несколько минут. И здесь она не ошиблась.
Этот разговор произошел примерно год назад в такую же промозглую ветреную зиму. Сима подружилась с Федотом и сама приносила ему хлеба и другую еду, если получалось незаметно припрятать свой кусок в карман во время обеда. Федот оказался на редкость благодарным. Он перебрал всех своих знакомых, но так и не «нашел» среди них ее отца. Сима больше не рассчитывала на его помощь: ее папа не был бомжом. Он не мог им стать. Его картины наверняка украшают стены какой-нибудь галереи в Париже. Ведь прошло так много лет и он, должно быть, стал известным художником…
– Не знаю я никаких художников, – насуплено бормотал Федот в один из пасмурных дней, когда Сима еще немного надеялась, что тот может подтолкнуть ее к новым поискам и решениям. – Да и зачем тебе именно художник? Знаешь, была в моей жизни такая историйка… Должен был родиться у меня ребеночек. Только вот родился ли, не знаю. Так что ты вполне можешь быть моей дочкой… а что!
– Нет, Федот, – грустно вздохнула Сима. – Не выходит. Моего папу зовут Илларион. И он умеет рисовать.
– Значит, бомж не прокатит, я понял, – обиделся Федот. – Только вот, если дашь мне краски, я тебе такую шедевру наваяю, все художники заплачут от зависти!
Он еще долго бахвалился – таким он был, когда трезвый. А в пьяном виде становился излишне сентиментальным и добрым. Сима каждый раз просила его не пить. И ей становилось тяжело на душе, когда в какие-то дни она не встречала его на привычном месте, где они условились видеться. Казалось, что он где-то замерз под забором и больше никогда не придет. А он был ее настоящим другом, не нарисованным, живым, единственным из всех, кто не смеялся над ее мечтами и не называл их красивым, но холодным словом – иллюзии.