Ангел любви. Часть 1
Шрифт:
– Мы так удивились его словам, не знали, что и сказать на них. Первым отозвался дядя Бернард.
– Еще один шарлатан! Хватить морочить голову моему отцу, господин ясновидящий! – презрительно заявил он, – Если о Стивене вы еще можете рассказывать ему сказки, то о Саманте – это уже, чересчур. Прошло почти три года. Если бы она была жива – давно бы вернулась! Она очень любила мать и не заставила бы ее так страдать. А со дня гибели моего сына минуло более двадцати лет! Или вы вызовите его дух?
Алан не смог сдержаться и еле слышно выругался. Шон только успокаивающе похлопал его по руке. Слов у него не было.
Арчи
– А, знаешь, как отреагировала Герцогиня? – восторженно произнес он, – Она удивленно спросила: «Патрик, ну, как у тебя, такого чудесного человека, мог родиться сын негодяй?». И, повернувшись к дяде, гневно сказала: «Как вы живете с этим, Бернард? Двадцать лет вы лицемерно оплакиваете сына и обвиняете жену в том, что она не подарила вам нового наследника. Это Бог не дал больше детей такой бесстыдной, мерзкой твари, как вы!»
Все остолбенели от ее слов, не понимая, о чем идет речь. Дядя Берн покрылся красными пятнами и заорал: «Наглая девчонка! Да как ты смеешь так разговаривать со мной?» В его глазах была такая ненависть, что, казалось, он сейчас набросится на нее.
А Герцогиня спокойно ответила: «Вы правы. Я забыла, что скоты не понимают слов». Подошла к нему и наотмашь ударила по лицу, сказав при этом: «За ребенка, которого двадцать лет назад отдали чужому человеку!» Удар был такой силы, что дядя Берн упал. Но быстро вскочил и кинулся к ней. Викрам только этого и ждал. Он схватил дядю и врезал ему под дых, сказав при этом: «За мать, плачущую двадцать лет». И почти сразу же, не дав тому отдышаться, ударил еще два раза – за сестру, не знавшую брата, и за деда, потерявшего любимого внука.
Дядя свалился грудой тряпья на полу гостиной, дед схватился за сердце, а тетя Дестини вскрикнула и стала заваливаться на бок. Отец бросился к ней, чтобы удержать, а мама начала капать деду лекарство, которым час назад успокаивали ее. Хорошо, что капли стояли на столе. А мы с Дарией только хлопали глазами.
– Все были в шоке! Ведь мы считали, что ты погиб! Дядя Берн рассказывал, как тебя случайно смыло волной с парапета набережной, когда вы с ним гуляли в каком-то итальянском городе. По-моему, он называл его Сан-Марино. На моей памяти он несколько раз рассказывал об этом, и на его глазах всегда были слезы. Пойми, пожалуйста, мы не знали, что ты жив!
Арчи говорил очень эмоционально, изо всех сил пытаясь убедить Алана. Тот сидел с непроницаемым лицом, и было невозможно понять, что он думает. Шон внимательно посмотрел на сына и попросил Арчибальда продолжить свой рассказ. Он хотел узнать, что же ответил Бернард на обвинения Герцогини и ее телохранителя.
– Лорен, с демонстративной брезгливостью, обошла дядю Берна и подошла к деду, – вновь вернулся к изложению событий Арчи, – Она погладила его по голове и немного помассировала виски. Дед потом сказал, что боль сразу отпустила, дышать стало легко и свободно. Глядя ему в глаза, она негромко, но уверенно произнесла: «Я найду Алана, и покажу тебе. Его возвращение домой обещать не могу, это уже, как он сам решит.
Дед только растерянно смотрел на нее, не зная, что сказать. Да и все остальные еще не отошли от удивления после услышанного.
Хотя, мне долго размышлять не пришлось. Викрам решительно напомнил, что самолет вылетает через два часа, и Герцогиня ответила, –
Дядя Берн с усилием поднялся и прохрипел, – Я никогда бы не отдал родного сына. Я отдал ублюдка тому проклятому колдуну, чтобы он сам кормил свое отродье. Хотя, потом пожалел об этом. Мне до сих пор снятся сны, в которых я вижу маленького мальчика и слышу, как он умоляет: «Папа, не отдавай меня дяде, я хочу к маме». Все эти годы я пытался найти Алана, чтобы искупить свой грех. Ребенок ведь ни в чем не виноват. Я это понимаю. Но в тот момент меня мучили ужасные головные боли, которые начались после того, как я узнал, что он не мой. Голова раскалывалась, а голоса в ней кричали: «Отдай его! Так будет лучше для всех!»
Арчи опять просительно посмотрел на Алана. Он так хотел убедить своего вновь приобретенного брата, что во всем виновата болезнь его отца. Тот не понимал, что творил. Но Алан только неопределенно пожал плечами, а Арчи со вздохом продолжил.
– Герцогиня насмешливо посмотрела на дядю Берна и пообещала ему: «Вы увидите сына, и вам жизни не хватит, чтобы вымолить у него прощение. Мы никогда не узнали бы, жив Алан или нет, не будь он родным внуком Патрика. Хотя, лучше бы вы были ублюдком, а не сыном Патрика».
Потом подошла к родителям и сказала, – Я хочу попросить вас еще об одной услуге. Я вставлю вам в уши по маленькой пусете. Они будут почти незаметны. Пожалуйста, не снимайте их. Это пусеты Стивена, и они помогут нам его найти.
Она аккуратно вставила крошечный серебряный гвоздик в мочку матери, необъяснимым способом легко проткнув кожу, не причиняя ей боли. То же самое проделав с ухом отца, она прошептала ему, – Не оставляйте сегодня жену одну, утешьте ее.
Я стоял рядом с отцом и услышал ее слова, а также его вопрос, – Как утешишь в такой ситуации?
– Старым, как мир, и единственным способом, сэр, – тихо засмеялась Лорен и вышла из комнаты.
Следом вышли мы с Викрамом, и сразу поехали в аэропорт. Я не брал никаких вещей, кроме паспорта и денег. Мне сказали, что все уже готово, ждать нельзя ни минуты. Так я оказался в Венесуэле, где познакомился с Лаки, а потом и с вами.
Внимательно выслушав рассказ Арчи, и сопоставив все события, происшедшие с ними в Венесуэле, Шон окончательно убедился в том, что Лорен и Лаки – одно и то же лицо, и она его дочь, которую у него отняли двадцать лет назад. Он с нетерпением ждал завтрашней встречи с ней, хотя, вспоминая их разговор, состоявшийся месяц назад, не знал, захочет ли она признать его своим отцом. Но, уже то, что она пригласила его в свой дом, вселяло надежду. Она тоже поняла, кто он, и хочет узнать его поближе. Шон рассчитывал на новый откровенный разговор, в результате которого он обретет дочь, а Лорен – отца.
Его мысли прервал вопрос Арчи, – Шон, не могли бы вы объяснить мне некоторые моменты? Я до конца так и не понял, что происходило в Венесуэле.
Он замолчал, не решаясь продолжить. Алан понял его замешательство и решительно спросил, – Отец, кто такие Лаки и Викрам? Колдуны? И Стивен – колдун, если все они из одной семьи? Но, как такое может быть, если Арчи его родной брат, а я, получается, двоюродный? Представь, Арчи, а вдруг мы с тобой тоже колдуны, и даже не знаем об этом?
Алан иронично улыбнулся, но Арчи было не до смеха.