Ангел на мосту (рассказы) (-)

Чивер Джон

– О чем это, интересно, вы говорите?
– спросила миссис Райян, просунувшись между ними и пытаясь широкой улыбкой хоть немного замаскировать свою назойливость.
– Уж, верно, не о геологии и не о птицах, - продолжала она, - и, разумеется, не о литературе и не о музыке, потому что Кларисса ведь не интересуется ни тем, ни другим. Верно, Кларисса? Пойдемте, Бакстер, поболтаем, - и миссис Райян увела его в другой конец комнаты, где стала развивать перед ним свои взгляды на овцеводство. К концу ее монолога кое-кто из гостей ушел. Стул, на котором сидела Кларисса, пустовал. Ее уже не было в комнате. Прощаясь с миссис Райян, Бакстер выразил надежду, что

она еще не сейчас уезжает в Европу.

– То-то и дело, что сейчас!
– сказала она.
– Я отправляюсь на материк шестичасовым паромом, а завтра днем отплываю из Бостона.

* * *

Утром следующего дня, ровно в половине одиннадцатого, Бакстер подъехал к дому Райянов. Дверь открыла миссис Талбот, местная жительница, помогавшая Райянам по хозяйству. Она сказала, что молодая миссис Райян дома, и впустила Бакстера. Кларисса сошла к нему в гостиную. Она была еще красивей прежнего, хотя и казалась смущенной его приходом. Его приглашение поехать с ним на пляж она приняла, но без особого энтузиазма.

– Ну что ж, поедемте, - сказала она.

Когда она спустилась вниз второй раз, на ней был купальный халат, накинутый поверх костюма, и шляпа с широкими полями. В машине Бакстер расспрашивал ее, как она намерена проводить лето. Кларисса отвечала сдержанно и уклончиво. Она казалась поглощенной своими мыслями и разговаривала неохотно. Оставив машину, они зашагали к пляжу по дюнам. Там она растянулась на песке и закрыла глаза. Кое-кто из знакомых останавливался подле них, чтобы убить время в болтовне, однако Бакстер заметил, что никто с ними долго не задерживался. Неотзывчивость Клариссы несколько затрудняла разговор. Бакстера это, впрочем, не очень смущало.

Он бросился в воду. Кларисса оставалась на песке, завернувшись в халат. Он вышел из воды и лег возле, лениво разглядывая соседей, проводивших вместе со своими детьми утро на море. Дни стояли погожие, и женщины успели уже загореть. Все они были замужем, и, в отличие от Клариссы, имели уже детей, но ни годы супружества, ни материнство не лишили их красоты, подвижности и жизнерадостности. Пока он ими любовался, Кларисса встала и скинула с себя купальный халат.

Это был совсем другой класс! У Бакстера захватило дыхание. Могущество ее красоты заключалось в необычайной белизне ее кожи и еще в том, что в отличие от остальных женщин на пляже, чувствующих себя совершенно непринужденно в купальных костюмах, Клариссу явно смущало и унижало ощущение собственной наготы. Она шла к морю так, словно на ней совсем ничего не было надето. При первом прикосновении воды она внезапно остановилась, ибо - опять-таки в отличие от остальных купальщиц, которые резвились в воде подле мола, как стайка морских львов, - Кларисса боялась холода. Затем, поколебавшись секунду, из двух зол - наготы и холода - она избрала меньшее, вошла в воду и проплыла несколько футов. Выйдя на песок, она торопливо завернулась в халат и снова легла. И вдруг - впервые за утро, и вообще впервые при Бакстере - она заговорила с воодушевлением и даже с чувством.

– А вы знаете, эти скалы на мысу намного выросли с тех пор, как я здесь была в последний раз, - сказала она.

– Разве скалы растут?
– спросил Бакстер.

– Конечно, - сказала Кларисса.
– Неужели вы не знаете? Скалы растут. У мамы в розарии есть камень, так он за последние несколько лет вырос на целый фут.

– Вот не знал, что камни могут расти, - сказал Бакстер.

– Еще как растут, - сказала Кларисса, зевнула и закрыла глаза. Можно было подумать,

что она спит. Когда она наконец открыла их, она спросила Бакстера, который час.

– Двенадцать, - сказал он.

– Мне пора домой, - сказала она.
– Я жду гостей.

На это Бакстеру возразить было нечего. Он повез ее домой. В машине она отмалчивалась по-прежнему и, когда он спросил ее, можно ли ему будет снова как-нибудь за ней заехать и отвезти ее на пляж, ответила, что нельзя. День стоял жаркий и солнечный, и во всех почти домах двери были распахнуты настежь. Однако, простившись с Бакстером, Кларисса захлопнула дверь прямо перед его носом.

На следующий день Бакстер захватил газеты и письма, адресованные Клариссе, и повез их к ней. Миссис Талбот объявила ему, что миссис Райян занята. Дважды на неделе он побывал на больших вечеринках, на которых рассчитывал ее повстречать. Ее не было ни на одной. В субботу он отправился на танцы и только к концу вечера - уже танцевали "Королеву озера" - заметил Клариссу. Она сидела у стены.

Было странно, что она не танцует. Она была красивей всех собравшихся женщин, но красота ее словно отпугнула от нее всех мужчин. Бакстер при первой же возможности незаметно вышел из круга и подошел к ней. Она сидела на деревянном ящике.

– Здесь и сидеть-то не на чем, - с места в карьер пожаловалась она.

– Вы разве не любите танцевать?
– спросил Бакстер.

– Что вы, - сказала она.
– Я обожаю танцевать и могла бы танцевать ночь напролет, но разве это танцы?
– и она поморщилась в сторону скрипки и рояля.
– Меня привезли сюда Хорнтоны. Они сказали, что мы едем на танцы, и все. А какие танцы, не сказали. Я не люблю все эти прыжки и приседания.

– А как ваши гости, уехали?
– спросил Бакстер.

– Какие гости?
– спросила Кларисса.

– Вы говорили во вторник, что ожидаете гостей. Когда мы с вами ездили на пляж.

– Разве я говорила, что они приедут во вторник?
– спросила Кларисса. Они приезжают завтра.

– Можно подвезти вас домой?
– спросил Бакстер.

– Я ведь сюда с Хорнтонами приехала, - сказала Кларисса.

– Ну позвольте мне вас отвезти!

– Хорошо.

Он подкатил машину к дверям сарая, где устраивались танцы, и включил радио. Она вошла и энергично захлопнула за собой дверцу. Он помчал машину проселочными дорогами, остановил ее у дома Райянов и выключил фары. Он смотрел на ее руки, сложенные на сумке.

– Ну что ж, - сказала она, - большое спасибо. Я чувствовала себя преотвратительно, и вы буквально спасли мне жизнь. Чего-то я здесь, наверное, не понимаю. Обычно у меня всегда партнеров хоть отбавляй, а тут я битый час проторчала на этом жестком ящике, и хоть бы один со мною заговорил! Вы прямо спасли мне жизнь.

– Вы прелестны, Кларисса, - сказал Бакстер.

– Ах, - произнесла Кларисса со вздохом.
– Это всего лишь моя внешняя оболочка. Никто не знает моей сути, какая я на самом деле.

"Так вот оно что!" - подумал Бакстер. Значит, все дело в том, чтобы понять, за кого она себя принимает, и дать своей лести соответственное направление. И тогда вся ее щепетильность растает как дым. Кем же она себя видит? Великой актрисой, пловчихой, переплывшей Ламанш, или наследницей миллиардера? В темноте теплой летней ночи от нее исходили могучие, головокружительные токи, создавая иллюзию доступности, заставляя Бакстера думать, что все ее целомудрие висит на волоске.

– Мне кажется, что я знаю вашу суть, - сказал он.