Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Я пытался поделиться своими наблюдениями с Татьяной, но она всякий раз от меня отмахивалась. Как обычно. Даже прямая лесть не помогла — однажды я напомнил ей ее собственную прежнюю привычку держаться от людей подальше и спросил, почему такое же стремление Игоря вызывает в ней такое противодействие.
— Даже не сравнивай! — сердито встряхнула головой она. — Мне с людьми никогда скучно не было, мне просто было интереснее наблюдать за ними, чем разговаривать. Игорь же ведет себя так, словно все остальные дети недостойны его внимания. А ему, между прочим, все равно среди людей жить — ему нужно учиться и с умными, и с дураками общаться, и на ноги никому
И однажды накликали-таки мы с ней. 19 декабря нам позвонил Тоша и коротко и сухо сообщил, что у него родилась дочь. Через пару дней из детского сада пропала Дарина — Тоша с Галей решили оставить ее дома до конца зимних каникул. Игорю мы объяснили, что видеосеансы придется отложить — у Дарины появилась маленькая сестра, и все у них дома сейчас очень заняты. Игорь с готовностью кивнул и даже отсутствие всей Тошиной компании на нашей обычной встрече после Нового Года пережил довольно спокойно.
Но в первый же вечер после возвращения в сад он встретил нас с Татьяной таким отсутствующим взглядом, словно никак не мог понять, кто мы такие. Его подавленность особенно ярко бросалась в глаза на фоне бурлящего оживления Дарины, у которой всю дорогу домой ни на минуту рот не закрывался — судя по всему, она задалась целью за те полчаса ознакомить нас со всеми подробностями первого месяца жизни своей Аленки. Тоша с трудом сдерживал горделивую улыбку, Игорь рассеянно смотрел в окно машины, мы с Татьяной обеспокоенно переглядывались.
После этого с каждым днем Игорь становился все мрачнее. Игривые ручейки его мыслей превратились в молчаливую черную реку, извивающуюся в тесном подземном лабиринте, в отдельных углах которого я выхватывал обрывки его воспоминаний — в которых Дарина неизменно командовала стайкой девочек, а Игорь сидел в одиночестве в самом дальнем от них углу. Надолго проникать в его сознание я просто не мог — уже через какие-нибудь пять минут на меня накатывал приступ удушливой клаустрофобии.
Я плюнул на все — на обиду на моего неблагодарного младшего соратника, на инстинктивную неприязнь к Дарине, на никуда не девшуюся опаску в отношении намерений наблюдателя — и сказал Татьяне, что пора нам мириться с Тошей и знакомиться с его девочкой. Забыл, с кем говорю. От тревоги за Игоря память напрочь отшибло.
Разумеется, Татьяна со мной не согласилась. Чтобы она за какую-нибудь идею ухватилась, нужно говорить, что я категорически против оной. Нужно было — сейчас с ней, к сожалению, ни один из старых методов не работает, опять нужно что-то новое изобретать. Зато, правда, опять не скучно — вот потому я и не отступлюсь от того, что задумал.
Она принялась горячо уверять меня, что, если уж так случилось, что Дарина сама отстранилась от Игоря, нам нужно вооружиться терпением и подождать, пока он переживет первый, самый болезненный период после разрыва. Вооружиться терпением нужно было, конечно, мне — чтобы к ней не приставать — сама она вдруг начала каждый вечер бомбардировать Игоря расспросами о том, во что любят играть другие дети и какие из этих игр нравятся больше всего ему.
Игорь вести такие разговоры отказывался, отделываясь как можно более короткими ответами.
— Ну, что ты сегодня делал? — спрашивала Татьяна.
— Рисовал, — отвечал он, не поднимая глаз от своей
— А на улице? — не отставала она.
— Рисовал, — повторял он тем же тоном.
— Где же ты там рисовал? — недоумевала она.
— На снегу, — пожимал плечами он.
— А что же ты не играл с другими? — допытывалась она.
— Во что? — поднимал он на нее безжизненный взгляд.
— Ну, не знаю, в снежки, хотя бы, — предлагала она.
— Зачем? — спрашивал он с таким безразличием, что даже она терялась.
Не могу точно сказать, что сломило, в конце концов, ее оптимистичное упрямство. Скорее всего, два события объединились — по крайней мере, произошли они почти одновременно.
Однажды вечером Игорь вернулся домой более оживленным, и — не успели мы сесть за ужин — поинтересовался, как бы сделать так, чтобы у него появился брат или сестра. Мы с Татьяной ошеломленно переглянулись — после знакомства с наблюдателем вопрос о втором ребенке закрылся у нас сам собой. Уловив наше замешательство, Игорь продемонстрировал, что пребывание среди обычных человеческих детей и для него не прошло даром — внимательно глядя на Татьяну, он сообщил ей, что, если она хочет, чтобы он играл с другими детьми, то он бы предпочел играть с кем-то близким — и не только в саду, но и всю жизнь.
Татьяна ответила ему, что мы подумаем об этом, я же взмолился, чтобы он еще не узнал в этой классической фразе именно то, чем она является — вежливый, но категорический отказ.
Спустя пару дней Татьяне позвонила Света и прямо, без обиняков, в подробностях объяснила ей, как переживает Игорь отчуждение Дарины, и решительно велела ей немедленно прекращать это безобразие. Когда я говорил то же самое, она и ухом не вела, а вот после Светиных слов явно дрогнула и принялась нервно вышагивать по гостиной, взвешивая, по всей видимости, в уме все за и против своей, уже казалось бы, неизбежной капитуляции. Я молчал, чтобы мой робкий голос поддержки этой идеи не оказался основным аргументом против нее.
Не обижайтесь, дорогие соавторы — я и сейчас все эти записи собираю, потому что ей всегда на каждое мое слово с десяток других свидетельских показаний требовалось.
Она, правда, еще пару дней продержалась — уже на чистейшем упрямстве. Затем как-то утром, недовольно хмурясь, она ворчливо дала мне указания приступать к акту торжественного примирения с Тошей. Я чуть было не поинтересовался, с чего это она меня таким доверием вдруг облекла, но, с другой стороны, где-то она была права — я первым с этой идеей выскочил, значит, и наказан за это должен быть — ее же реализацией. Кроме того, подумал я, если Татьяна с таким лицом мириться начнет, то с Тоши станется уволиться. И Дарину в другой сад перевести.
У этого паразита хватило совести скрыть самодовольную ухмылку и даже изобразить чувство облегчения. Внимательно наблюдая за ним в зеркало заднего обзора, я вдруг заметил, что Дарина вопросительно глянула на Игоря, который, коротко покосившись на Татьяну, утвердительно кивнул ей. Сначала я мысленно возблагодарил весь состав небесного руководства за те пару дней, которые они предоставили Татьяне для того, чтобы она окончательно утвердилась в искренности своего желания восстановить мир и согласие со всем Тошиным семейством. Но вслед за благодарностью небесной предусмотрительности во мне тут же вспыхнуло раздражение — опять эта львица мелкая моего Игоря использует. Еще и в качестве индикатора добропорядочности его близких. Я чуть не перенес восстановление дружеских отношений на некое потом.