Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Он, кстати, меня потом плагиатором обзывал, хотя в наших историях ничего общего, кроме трагического осиротения, не было. Не говоря уже о том, что я, в отличие от него, всю историю авиакатастроф за добрые двадцать лет перелопатил, чтобы найти подходящую по времени и месту. И никакого наследства не стал себе придумывать, чтобы не выпрашивать потом у наших его материального подтверждения.
Мои женщины отнеслись к моему рассказу по-разному. Галя расплакалась, у Аленки мысли в панике заметались, как только она попыталась представить саму себя, оставшуюся без нас троих, а Дара… Внешне она никак не отреагировала — не
Сейчас те с небольшим полгода кажутся мне особо яркими, поскольку обернулись они короткой передышкой перед настоящими неприятностями. Я честно заработал ее напряжением всех своих умственных способностей и приобретенных на земле навыков, но оказалось, что ударные темпы годятся только для сооружения декораций, в которых хорошо короткую сцену из фильма снять, а не жизнь жить. Мой же шаткий, сооруженный на скорую руку, шалаш укрыл меня от палящего жара Дариного любопытства и легкого дождика недоумевающих взглядов в ответ на мое упорное молчание о своей семье. А вот когда тот превратился в неистовый ураган с громами и молниями…
Осенью Дара взломала-таки мой наиболее тщательно оберегаемый сайт. Когда именно, не знаю. Но точно после дня рождения Игоря. Я почти уверен, что он похвастался ей семейным альбомом Анатолия (и зачем только я ему столько фотографий соорудил!), вольно и невольно заставив ее задуматься, почему у меня их так мало оказалось. После чего она, разумеется, принялась их искать. У меня, естественно, в столе и в редчайшие моменты моего отсутствия. Черт меня дернул с машиной на диагностику сунуться — стучать что-то, понимаешь, начало!
Вместо фотографий она нашла там документы. Все наши документы — я их у себя хранил, потому что Галя вечно сунет куда-то что-то важное, а потом, когда оно срочно понадобится, днями может искать. Вот так и наткнулась Дара на наши паспорта, свидетельство о браке, мой диплом и Аленкино свидетельство о рождении. И, как нетрудно догадаться, на свое собственное тоже. В котором стояла дата, прилично опережающая дату нашей свадьбы, а в графе «Отец» красовался жирный прочерк.
Я не знаю, что сделал бы обычный ребенок на ее месте, но Дара никому и словом о своей находке не обмолвилась. Кроме Игоря, конечно. Я, правда, заметил, что она опять как-то в себе замкнулась, но списал это на то, что после поступления Олега они с Игорем стали намного реже его видеть и наверняка скучали по нему. Аленка заменить им его не могла, поскольку ровней себе они ее все еще не считали — Дара даже ее сторониться начала, заявив вдруг, что ей пора учиться самой уроки делать.
Начался тот устрашающе длительный ураган, кардинально изменивший всю нашу жизнь и чуть до конца ее не разрушивший, с двух ударов грома. Последовавших один за другим и лично меня полностью оглушивших.
Первой
— Тоша, Дара сегодня спросила меня, отец ли ты ей, — как обычно без вступительной анестезии приступила она к делу. — Прямо в лоб спросила.
Мне показалось, что у меня земля из-под ног уходит.
— А ты что? — невнятно промямлил я ставшими вдруг непослушными губами.
— Я сказала ей, что такие вопросы, — ответила Марина с нажимом, — можно задавать лишь тем, кого они касаются.
— Спасибо, — не нашел я никаких других слов для ответа.
— Что ты собираешься делать? — ни на йоту не ослабила она напор.
— Не знаю, — признался я. — Мне нужно подумать.
Не прощаясь, я повесил трубку. Еще пару настойчивых вопросов, и она окончательно загнала бы меня в полный ступор. Мне нужно было переварить услышанное и продумать план действий. Хоть какой-то. Хоть первые шаги. Хоть с какой стороны подступиться…
Когда снова зазвонил телефон, я впервые всеми внутренностями понял, почему Анатолий так скалится при одном упоминании Марининого имени. Сказал же, чтобы не мешала!
— Тоша, Игорь только что поинтересовался у нас с Татьяной… — также без вступления произнес Анатолий тоном, который я от него еще ни разу не слышал — так передают сводки о последствиях стихийного бедствия в штаб по его ликвидации.
— Отец ли я Даре? — глухо спросил я.
— А ты откуда знаешь? — Он даже удивился собранно и сдержанно.
— Дара о том же сегодня Марину спрашивала, — ухватился я за возможность хоть на какой-то вопрос внятно ответить.
— Лихо! — присвистнул он, и, помолчав, добавил: — Мы ему ничего не сказали — кроме того, что у тебя за спиной такие разговоры вести просто непорядочно…
— … за чем он сразу вашу уклончивость учуял, — продолжил за него я, — и, в крайнем случае, завтра о ней и Дара узнает.
— И что…? — начал он.
— Потом, — оборвал его я, и он, слава Богу, понял и оставил меня в покое.
Не стану скрывать — выбрался я из своего рабочего места в тот день только после того, как девочки уже легли спать. Я просто не мог встретиться лицом к лицу с Дарой. Сколько я за ту ночь кругов по кухне намотал — даже примерно не могу себе представить. Но к утру голова как-то прояснилась, и я понял, что пора Дарин квест на финишную прямую выводить — ей сколько преград ни поставь, она их все равно обходит.
Ни на какой откровенный разговор утром я даже не рассчитывал — мы в школу, как всегда, опаздывали, да и Аленка с нами ехала. Но и после школы, вечером, она, как ни в чем ни бывало, уткнулась в свои дела и не замечала… или делала вид, что не замечает моих постоянных заходов в их с Аленкой комнату. И на следующий день тоже, и еще на следующий — словно вся та куча вопросов, которые у нее наверняка возникли, вовсе и не требовала ответов.
Я занервничал — как бы она эти ответы где-то в другом месте не нашла — и к концу недели, устав гадать, что происходит, позвонил Максу. Трубку он снял мгновенно.
— Ты давно Дару видел? — начал я, не здороваясь.
— Что случилось? — резко спросил он.
— Я тебя спрашиваю, когда ты ее в последний раз видел? — процедил я сквозь зубы.
— Во вторник, — рявкнул он. — Что с ней?
— А ты не знаешь? — ответил я ему тем же. Именно во вторник мне и звонили Марина с Анатолием.