Ангел-наблюдатель

Буря Ирина

Но, справедливости ради, нужно признать, что Марина потому, наверно, таких успехов в делах добилась, что умеет перед человеком такую приманку положить, да еще и таким бочком ее повернуть, что он против своей воли обеими руками за нее хватается.

Вот и со мной так. Ведь в нервную дрожь поначалу бросило от одной мысли, что она снова за издание книги берется, а вот сижу же! Очень уж привлекательная идея — о Татьяне историю написать, да еще и с разных сторон, чтобы каждый участник процесса нашего молчуна ушастого со своей позиции да под своим углом высветил. Я, например, сразу двумя руками за ручку схватилась — мне

такую историю не только писать, мне и почитать потом интересно будет, чтобы понять, а так ли уж хорошо я знала все эти годы подружку свою лучшую.

Но почему-то оказалось, что схватиться за ручку легче, чем начать ею что-то писать. Вот как-то сейчас у меня эти психованные авторы куда больше сочувствия вызывают, чем в то время, когда мне их гениальные произведения вычитывать приходилось. Казалось бы — мы с Татьяной и Мариной всю жизнь не разлей вода были, ни секретов, ни размолвок между нами не случалось, знали друг дружку, как никто другой, а на деле что выходит? Три раза уже садилась, максимум, один абзац в час из себя выдавливала, и тот таким корявым получался, что при перечитывании самой противно становилось.

Хорошо, хоть Марина определенными временными рамками ограничила — мне тот период Татьяниной жизни достался, когда ее Игорь у меня в садике был, и мы с ней в самом прямом смысле каждый день виделись. В общем, решила я записывать просто так, как вспоминается — все равно Марина потом половину выбросит, а остальное по-своему переставит. Короче, поехали.

Если быть совсем искренней, мне часто казалось, что жизнь у Татьяны как в сказке разворачивается. Вот мы с Мариной более приземленными оказались — твердо знали, чего от жизни хотели, в руки его взяли и твердо его потом в этих самых руках всю жизнь удерживали. А Татьяна всегда умела ждать. Именно как в сказке: спокойно и терпеливо ждать того чуда, которое ей судьба подготовила и в самой гуще заколдованного леса спрятала — семь пар железных башмаков стопчешь, пока разыщешь.

Вообще-то, я Татьяну не с детства, конечно, знаю — мы с ней и Мариной только в институте познакомились. Но мне кажется, она всегда вот такой — не от мира сего — была. Ни одна из обычных дорог в жизни ей не подходила. Ни маменькиной дочкой, которая всю жизнь готова за спиной родителей укрываться, ее не назовешь; ни в семейные узы она изо всех сил, как я, не рвалась; ни карьера головокружительная ее, как Марину, никогда не интересовала; ни толпой друзей она, чтобы не зачахнуть в одиночестве, себя не окружала…

Нет, затворницей она никогда не была — не скажешь, что она никого к себе на пушечный выстрел не подпускала. Но в любой, даже самой тесной компании она всегда была сама по себе. Словно мячик по воде плывет — хоть по спокойной глади, хоть по бушующим волнам — покачивается себе сверху и с интересом по сторонам поглядывает. Вроде, и в обнимку с водой — вон, весь мокрый! — а не утопишь его и волной с головой не накроешь.

Мы с Мариной даже как-то теребить ее начали — сколько можно, мол, между небом и землей болтаться, пора уже где-то на твердую землю выбираться. А она, как оказалось, не просто надежного берега ждала, а такого, с которого волшебный принц на белом скакуне ее высматривает. Самый настоящий волшебный принц — который только ее одну и дожидается, чтобы выловить ее из этой зыбкой стихии, на руках на земную твердь вынести и всю свою жизнь с ней разделить.

Когда

она своего Анатолия в первый раз к нам на дачу привезла, я сразу поняла — Он. И дело вовсе не в том, что он был симпатичный, и образованный, и общительный, и в жизни, похоже, ни в чем не нуждался — просто он смотрел на Татьяну так, словно рядом с ним, кроме нее, вообще никого не было. И у нее, с кем бы она ни говорила, глаза, словно магнитом, постоянно к нему притягивались.

И даже нашей красавице Марине не удалось даже на миг его внимание к себе привлечь. Наоборот, после того, как они с Татьяной чуть в тот день из-за него не поссорились, он долго еще едва-едва ее терпел. Но ведь терпел же — ни словом неприязни своей не высказал, не поставил Татьяну перед выбором: либо подружка, либо он!

И вот только попробуй, Марина, этот абзац вычеркнуть!

У Татьяны и на работе все на удивление удачно сложилось. Ей по должности приходилось постоянно с французским партнером своего директора общаться — но она никак не старалась эти полезные связи укрепить, в друзья не навязывалась, даже сторонилась его немного. И чем все кончилось? Подружились они таки с Франсуа этим — крепко, по-человечески, по-настоящему; Татьяна с Анатолием к нему с его… женой, что ли, даже ездили после свадьбы, и те к ним потом пару раз в гости наведывались.

И как всегда бывает — и беда, и удача, если уж привалили, то сразу по всем фронтам. У Татьяны в то время даже отношения с родителями, как по мановению волшебной палочки, вдруг наладились. То бывало — ссорились они все время: она считала, что они ее чрезмерно опекают, а они обижались, что она внимание и заботу не ценит… Я, кстати, всегда удивлялась, почему людям вечно выпадает как раз то, что нужно совсем не им, а кому-то другому. Вот мы бы с Сергеем вовсе бы не отказались от родительской помощи, так нет — она в избытке Татьяне досталась, той Татьяне, которая всю жизнь самостоятельностью бредила.

Одним словом, все эти сказочные Татьянины перемены большое впечатление на меня произвели — мой Сергей даже злиться начал, что я только о них и говорила. Но как потом оказалось, и нас в эти ее чудеса затянуло — в смысле, не только нас с Сергеем, а всех, кто вокруг Татьяны находился.

Привели они с Анатолием однажды в нашу дружную компанию двух новых людей: Анатолий — своего старого друга Тошу, а Татьяна — свою сотрудницу Галю. С Галей, правда, ее тогдашний ухажер явился — последней дрянью он потом оказался: бросил Галю, как только узнал, что она ребенка ждет, и к нашей Марине подкатиться решил. Татьяна с ней тогда почти разругалась, но я в Маринке никогда не сомневалась — поводила она этого красавчика за нос, да и вон вышвырнула, накормила подлеца его же кашей.

А у Гали Даринка родилась, и так вышло, что ей в крестные взять некого было — вот мой Сергей ее и окрестил, и появилась у нас с ним как будто дочка, а у Олежки — почти сестра. И мне не пришлось еще раз в декрет идти. Я к тому времени из редакции уже уходить собралась — в детском садике мне работу предложили. И прямо скажу — ни разу с того самого дня, как туда пошла, не пожалела я, что работу сменила. С детьми я всегда с удовольствием возилась, и получалось у меня это неплохо, и Олежка у меня под присмотром до самой средней школы оставался. На базе нашего садика через пару лет младшую школу открыли, вот он там ее и закончил.