Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Выход из этого тупика нашел, как и следовало ожидать, Макс. Новых людей на работу в этот детский дом брали крайне неохотно, по личной рекомендации кого-то из уже имеющихся сотрудников, и долгое время держали их под пристальным наблюдением. Но Макс предоставил нам совершенно уникального агента — девчонку лет семнадцати-восемнадцати, косую, одутловатую, с явным отставанием в развитии, нарушением речи, тусклыми слезящимися глазами и слюнявым ртом.
Этот явный продукт проблемы, которую детский дом и должен был решать, постучался однажды к ним, косноязычно прося покушать. Ее, конечно, попытались прогнать, но она натужно замычала, выдирая волосы на голове и так и норовя
Поев, она сползла со скамьи на пол и тут же там и уснула. И все последующие попытки выставить ее заканчивались приступами животного ужаса. Через пару дней, не желая кормить даром даже это убогое существо, ее произвели в уборщицы — на эту должность нигде желающие в очередь не выстраиваются. И принялась она шаркать по коридорам с веником, шваброй и ведром воды в руках, упорно глядя в пол и бессвязно бормоча что-то себе под нос.
Наш расчет заключался в том, что уборке подлежат все помещения, включая те, в которых хранятся документы. Причем служебные помещения убираются, как правило, либо до, либо после рабочего дня, когда в них никого нет. И хотя документы в них наверняка под ключом хранятся, но при известном терпении добраться до них можно. Терпении и запасе времени — проверяли ее долго, постоянно оказываясь рядом с ней, под тем или иным предлогом, в самые неожиданные моменты.
Нам же оставалось только ждать. А я ждать, сложа руки, никогда не умела. И наши ежедневные совещания продолжились — теперь по поводу того, как прижать хвост наблюдателям. Макс даже постоянное пребывание на земле себе как-то выторговал — в награду за плодотворное сотрудничество с карателями, наверно.
И вот вам, кстати, ангельская справедливость — ему, чтобы каким-то людям жизнь подпортить, мгновенно квартиру предоставили, а Тоше, не просто успешно хранящему своего человека, а сделавшему его счастливым, никто об этом даже не заикнулся.
Киса, само собой разумеется, тоже постоянно при мне находился. Дома в невидимости, конечно — мне даже пришлось перестановку у себя в комнате сделать, отгородив шкафом что-то вроде уголка отдыха, в котором ему и велено было всю ночь сидеть. Оставив для верности очки на тумбочке возле моей кровати.
Не сдавался один Стас — появлялся на час-другой для обсуждения текущего момента и тут же назад возвращался. В принципе, понятно — у него там, наверху, в подчинении целый отряд находился. И, как руководящему работнику, ему и в других совещаниях участие принимать приходилось. Что предоставляло ему широкие возможности по сбору нужной для нас информации.
Но в отношении наблюдателей не помогли ни положение Стаса, ни апелляция Макса к своему руководству по поводу очередного ущемления прав темных ангелов. Был известен только факт их существования и особый статус. Хотела бы я знать, чем это отличается от подхода человеческих диктаторских режимов? Строго секретный отдел, сотрудников никто в лицо не знает, вроде, известно, чем занимаются, но кто их знает, с их секретностью — одного такого слушка достаточно, чтобы всех остальных если уж не в страхе, то в строгом повиновении держать.
Я было предложила захватить одного из уже известных нам его представителей и оставить его наедине со мной на полчасика — с Кисой нервный припадок сделался, со Стасом истерический. Вот и пришлось всем нам долго-долго действовать наощупь, методом проб, ошибок и последовательных приближений к истине.
Я говорю — всем нам, поскольку Анатолий с Татьяной и Тоша тоже не ждали у моря погоды, но их действия
Но меня Татьяна больше всех удивляла. Она с такой скоростью бросалась из одной крайности в другую, что я только головой трясла — это кто у нас раньше думал не прежде, а вместо того чтобы что-то делать? Решила нормального человека вырастить — так чего, спрашивается, на поклон к этому уроду бесчувственному бежать с просьбой объяснить, что такое норма? Если он всегда таким языком, как в рапортах, разговаривает, так до него обычная человеческая просьба просто не дойдет!
Идея разыскать других необычных, предположительно ангельских детей мне больше понравилась. Вот это куда более достойный человека путь — при столкновении с ангельским террором не прогибаться перед ним, а объединяться и давать отпор. А вот ангелы объединяться умеют только в карательных операциях — и Тоша тут же взялся воплощать Татьянину мысль в жизнь, а Анатолий взвился под облака. Да кто секретность нарушать собирался, общаясь в Интернете под псевдонимами? Сказал бы уж прямо, что рапорт наблюдателей на него впечатление произвел. Так у него еще наглости хватило к Стасу обращаться, чтобы тот Татьяну своим веским словом отговорил!
Среди моих ангелов мнения тоже разделились — и, как мне кажется, по причинам, не имеющим ничего общего с мелкими. У Макса глаза загорелись — наверно, от перспективы разыскать своих темных собратьев, живущих на земле и рядом со своими отпрысками постоянно. Стас напрягся — вне всякого сомнения, перед лицом возможного создания человеческой коалиции, противодействующей небесной верхушке, к которой он и сам принадлежит. Киса впервые высказался без непосредственного к нему обращения — пискнул что-то вроде того, что дети подопечных ангела-хранителя вполне могут считаться их частью и, следовательно, входить в сферу его интересов.
Одним словом, явно назрел широкомасштабный разговор. В котором все при всех выскажут, наконец, все, что накипело, переругаются, как следует, а там и к общему знаменателю придут. Я начала его уже готовить — благо, Татьяна отдала Игоря своей маме, и в рабочие дни у нее все вечера свободными были — но она вызвала Анабель. И, чтобы на все сто процентов обеспечить ее приезд, раскрыла им с Франсуа — ни много, ни мало — прежнюю ипостась Макса.
Я, глядя на побледневшие лица присутствующих ангелов (Анатолий вообще на грани обморока был!), даже развеселилась. В самом деле — если уж говорить открыто, так открыто! Но у ангелов откровенность в присутствии людей приравнивается к раскрытию государственной тайны и предательству Родины. В тот же вечер мне позвонил Макс и сообщил, что его вызывают наверх. Насколько, неизвестно.
Опять отзывом пугать? Выстраданные переговоры нам срывать? Угрожать мне распадом моего летучего отряда? Сейчас! Для чего-то же оставил мне Стас возможность прямого обращения к нему! Как он там Макса отстаивал, я не знаю — это их ангельские проблемы — но к приезду Анабель они вернулись. Вечером ввалились ко мне в дом, оба — взъерошенные, с довольным оскалом и вызывающим прищуром. А Киса вдруг выскочил из невидимости и бросился им руки пожимать. И я поняла, что нашу команду вот таким наскоком больше не возьмешь.