Ангел сердца
Шрифт:
Стебачи услышали шум и затихли. Только щелкнули взведенные курки.
– Не стреляйте… Пожалуйста… – произнес Дима, и тотчас на лицо упал направленный на него яркий луч фонаря.
Он тут же заметил своего брата. На короткое мгновение их глаза встретились. Дима знал, что этот момент – решающий, и только от брата зависит, что будет дальше. Не только с жизнью Димы, но, возможно, с дальнейшей жизнью города в целом.
– Пожалуйста, не стреляйте, – тихо, но уверенно повторил он, с трудом выпрямляясь в полный рост и убирая руку от раненого бока, – В меня уже стреляли.
Луч фонаря метнулся по его телу, изучая место ранения. Дима стоял, не шелохнувшись,
– Кто тебя так? – спросил один из стебачей с брезгливостью в голосе.
– Люди, – с горькой усмешкой произнес Дима. – Когда я пришел в убежище, надеясь найти там помощь…
Он взглянул на брата, ожидая какой-либо реакции. Он не знал до конца, как ему действовать. Признаться, что они братья, и что сам Дима – беглый стебач, предатель? Или промолчать, сделав вид, что они не знакомы? Тогда придется срочно придумывать, почему свои же накинулись на Диму с оружием, вместо того, чтобы оказать помощь. Об этом он как-то не подумал.
– Ты что, сказал им, что ты стебач? – внезапно разрезал тишину голос Миши, и Дима облегченно вздохнул, принимая предложенные правила.
Брат усмехался, всем своим видом демонстрируя: «Я так и знал, а ты мне не верил».
– Сказал. Должен же я был как-то объяснить, почему оказался в убежище так поздно?
Другой стебач, один из трех, стоявших тут помимо Миши, тотчас накинулся на Диму, замахиваясь выхваченным из-за пояса ножом:
– Что ещё ты им рассказал?
Миша одним движением руки отстранил его и подошел к Диме так близко, что расстояние между ними стало угрожающе опасным. Дима не боялся брата, но искры, мелькавшие между ними всегда, и особенно – теперь, оставляли не самые приятные ощущения.
– Отвечай, – потребовал он. – Что ты успел им выболтать?
– Ничего, – твердо, не теряя силы духа и стараясь не морщиться от боли, а стоять ровно и дышать глубоко, произнес Дима. – Как только я сказал, что мой брат – стебач, они и слушать меня не захотели. Выстрелили. Я еле спасся. Сбежал. Сам не знаю, как мне это удалось.
– Брат? – выдохнул кто-то.
Дима не мог видеть, кто. Миша не дал ему ответить, задавая новый вопрос:
– А девчонка?
– Её убили.
От этих слов, когда я услышала их от Димы, у меня побежали по коже мурашки. Дима, поймав мой испуганный взгляд, поспешил заверить, что так было необходимо для того, чтобы успокоить их и пресечь дальнейшие поиски ненужного свидетеля, источник информации, то есть меня. Умом я это понимала, но всё равно было не по себе. Даже сейчас, когда я была дома, лежала в своей кровати, уютно укутавшись в теплое одеяло и знала, что Дима в безопасности, и мне самой ничего не грозит – было жутковато.
Не знаю, почему Диме поверили. Возможно, причина в том, что он всегда умел убеждать и имел такое выражение лица, которое можно охарактеризовать одним веским словом – непоколебимое. А может быть, стебачи только сделали вид, что поверили, и для начала решили заняться им самим.
– Он твой брат? – продолжал настаивать один из стебачей.
Миша обернулся к нему и процедил сквозь зубы:
– Тебя не касается.
Затем его взгляд снова устремился к Диме.
– Ну и дурак же ты! И это человек, которому я хотел доверить миссию возрождения справедливого общества!
– Не такой уж и дурак, – почти не размыкая губ, произнес Дима. – Я сумел добыть у них кое-какую информацию. Они-то думали, что хорошенько ранили меня, и к утру я замерзну где-нибудь в лесу, но ошиблись.
На миг во взгляде Миши проскочило выражение крайнего удивления. Он быстро взял себя в руки, но Дима успел это заметить. Он хорошо знал своего брата, а потому понял, что задуманный спектакль идет по плану.
– Нам? – губы старшего брата исказила усмешка.
– Нам. Я понял, кто я есть на самом деле и кому хочу принадлежать. Я понял, что ты был прав.
– Много же времени тебе потребовалось, чтобы осознать это, – отворачиваясь и пряча победную улыбку, произнес Михаил.
Дима молчал.
Один из молодых стебачей, находившихся рядом с ним, не выдержал и спросил первым:
– А что за информация?
– Я не могу вам сказать. Потому что боюсь, что после того, как стану ненужным, меня убьют.
– Что за чушь? – Миша быстро повернулся обратно.
Несколько секунд братья стояли, впившись друг в друга взглядами. Это было похоже на некую схватку, противоборство. Каждый пытался убедить другого в том, что ему можно доверять. А между тем, доверия между ними не было и в помине.
Дима и сам не знал, когда между ними произошел разлад. В детстве они не были особенно дружны несмотря на небольшую разницу в возрасте. Когда Мише было двенадцать, а Диме восемь, умер их отец. Мать, чтобы обеспечить себя и двоих подрастающих сыновей, вкалывала на двух работах, уходя из дома в начале восьмого и оставляя на плите горячий завтрак, и возвращаясь после одиннадцати, чтобы тотчас улечься спать и ненадолго забыться сном. Парни были предоставлены сами себе, а это, тем более в таком сомнительном возрасте, когда вопросов в разы больше, чем ответов, весьма неосторожно. В семнадцать лет Миша погрузился в новый круг общения – связался с этими людьми, одержимыми идеей справедливого общества. Сначала закрывался от брата в своей комнате и читал какие-то книжки, приводил друзей и подолгу общался с ними, потом стал привлекать и Диму – в качестве слушателя. Ему нравилось быть «наставником», нравилось видеть, что Диме интересна эта тема.
А Диме и правда было интересно. Наконец-то его приняли во взрослую компанию. Наконец-то его посвящают в свои планы. Сперва он пытался их постичь, и когда до него начала доходить суть уже вполне сформировавшейся у стебачей (как именовали себя эти люди) идеи, он в неё не поверил, хотя по-прежнему слушал и даже с интересом представлял, как это могло бы быть. И даже когда, спустя три года, планы приобрели масштабный характер, а стебачи заручились поддержкой извне, о которой Дима только догадывался, невозможность осуществления этой затеи по-прежнему не отпускала его. Он не говорил об этом брату, чтобы не огорчать его, лишь пару раз упоминал о том, что это, кажется, не совсем законно и Мише может грозить тюрьма. Тот лишь смеялся, повторяя: «Посмотрим, посмотрим!» И вот настал этот день… День, когда всё перевернулось.
Дима до сих пор не мог понять, откуда такая мощь взялась у кучки ненормальных людей, что они смогли противостоять огромному обществу, целому городу, всему государству?!
– Что ты предлагаешь? – медленно, взвешивая каждое слово, произнес Миша, возвращая Диму в жестокую реальность.
– Я хочу стать стебачом.
– Ты знаешь процедуру. К тому же тот, кто предал однажды, уже не может им стать – тебе это хорошо известно.
– Но разве то, что я здесь и принес гораздо большую информацию, чем вы смогли добыть за всё время не может позволить хоть раз отказаться от формальностей?