Ангел-стажёр

Буря Ирина

За этими столами сидели ангелы более важного вида - я бы их менеджерами назвала. Рассеянно глянув на переданную заявку, каждый из них небрежно откладывал ее и углублялся в чтение другой, сверяясь время от времени с какими-то книгами, наваленными по всему столу неаккуратными стопками.

Я так и не поняла, по какому принципу эти заявки удовлетворялись или отклонялись - нередко изучаемая заявка вновь отправлялась к другим, ожидающим рассмотрения. Я прямо увидела моего ангела, стучащего кулаком по столу одного из этих менеджеров и произносящего пламенную речь о том,

что каждая из заявок является вопросом жизни или смерти.

Меня также так и подмывало и у них работу оптимизировать, но я строго себя одернула - не хватало еще застрять здесь.

Тень тоже откровенно скучал - в первом помещении он с куда большим интересом изучал каждый экран. Снова он оживился, когда нам упомянули о месте непосредственной раздачи энергии. Но ненадолго - чтобы попасть туда, требовался специальный допуск.

Нам показали напоследок лишь его преддверие - параллельное помещению операторов с длинным конвейером посередине. Находящие рядом с ним ангелы двигались, как роботы, снимая с ползущей ленты заявки, отправляя их в ящички, вынимая оттуда другие - очевидно, подписанные - и водружая их снова на конвейер.

Как только я их увидела, так сразу и поняла, что Маринин Киса именно здесь раньше работал - то-то до сих пор одними рывками двигается.

Ударившись в воспоминания, я чуть не попалась.

– Как поживает Ваш ангел?
– раздался у меня за спиной скрипучий голос.

Вздрогнув, я резко обернулась и увидела его обладателя - у него и внешность была подходящая: какая-то серая, словно пылью прибитая, с цепкими глазками навыкате.

– Не знаю, - честно ответила я от неожиданности.

– Жаль, - каркнул потрепанный ангел.
– Я хотел передать ему привет. Он бывал тут, у нас, пару раз и произвел неизгладимое впечатление.

Понятно - значит, мой ангел все же к непосредственным исполнителям обращался и, похоже, одной только пламенной речью не ограничился. Хорошо, что я об этом ничего не знаю.

– Если он так к своей работе относился, - поджала я губы, - неудивительно, что я ничего о нем не помню.

Пробормотав нечто, отдаленно напоминающее извинения, эта анти-реклама энергетического отдела удалилась.

По дороге домой я самозабвенно упражнялась в уме в восклицаниях, послушанных у Стаса. В адрес внештатников, никак не желающих оставить мою память в покое. В адрес моего ангела, устроившего себе каникулы в тишине, покое и уединении. В адрес себя самой - размякшей от воспоминаний дурочки, не способной сосредоточиться на главной сейчас задаче.

Тень тоже невольно подлил масла в огонь моего самобичевания - он, как выяснилось, сумел извлечь пользу даже из этого совершенно не информативного курса.

– Если я правильно помню, - остановил он меня, сосредоточенно хмурясь, когда я попрощалась с ним у входа в свой дворик, - Вашему Анатолию пришлось пойти на прямой подлог, когда вам потребовалось поддержать жизненные силы заболевшего сына?

Я только глянула на него, гадая, куда он клонит.

– Значит, у нас есть еще один факт, - удовлетворенно кивнул он, - вопиющей несправедливости

в распределении общих благ.

Я вопросительно вскинула брови.

– Я заметил интересную закономерность, - пояснил он.
– Ангелы снабжаются жизненной энергией по умолчанию, с повышенным рационом, как видно на мониторах, у силовых подразделений. Заявки на подключение людей встречают отказы, но далеко не всегда. И только испо… - Он запнулся, глянув на меня, - … потомки ангелов, намного более близкие им, не рассматриваются в качестве получателей благ всего сообщества.

– Надо все это записать по свежей памяти, - ввернула я, снова кляня себя за неуместную романтическую рассеянность.

Тень с победным видом похлопал по папке со своими записями, зажатой у него под мышкой.

Вот эти его выводы я только и смогла пересказать Стасу, когда отчитывалась о нашей стажировке у энергетиков. На него они не произвели ни малейшего впечатления.

– Само собой мелких на довольствие не ставят, - буркнул он, - если им место в штате еще не определили.

– И это нормально?
– вспыхнула я.

– Я уже забыл, что такое нормально, - огрызнулся он.
– Что у вас дальше?

Дальше у нас оказалось подразделение вероисповеданий. Услышав об этом на следующий день, я чуть не застонала - к церкви я всегда была равнодушна, и мой ангел многие религиозные доктрины с первых минут нашего знакомства на смех поднял. Слава Богу, хоть курс этот оказался не слишком длинным.

Первое, что меня поразило в этом подразделении - это строгая обособленность каждой его группы, отвечающей за ту или иную из ведущих земных религий. Складывалось впечатление, что они вообще друг с другом не общаются, лишь ревностно следя за изменением числа сторонников своего вероисповедания и такового же коллег-соперников.

При этом каждая группа была глубочайше убеждена, что именно контролируемая ею церковная доктрина наиболее близка небесному сообществу. Я никак не могла решить, то ли это они от людей нетерпимостью заразились, то ли все религиозные войны из-за их отношений в коллективе начинались.

Они даже внешность себе выбирали напоминающую последователей курируемой церкви.

Сначала мне больше всего понравились кураторы буддизма с их спокойствием и невозмутимостью. Но уже через какой-то час пребывания среди них я не могла избавиться от мысли, что вступи остальные группы в самый настоящий рукопашный бой на уничтожение, эти будут наблюдать за его ходом все с тем же хладнокровием и отстраненностью.

Покровители племенного политеизма, наоборот, были наиболее открыты и непосредственны. Но только в своем помещении. Они буквально рвали на себе волосы, рассказывая о болезнях и несчастьях, сокращающих численность подотчетных им общин, и так раздувались от гордости, упоминая многодетность их семей, словно это было их рук дело. Жесткость нравов в их племенах ни в коей степени их не смущала: в ответ на наш вопрос о жертвоприношениях, они удивленно поинтересовались, чем отличается бык, убитый в ритуале, от такого же, забитого для прокорма людей.