Ангел
Шрифт:
— Давайте! Сучата! Кому жить надоело?! — звучит хрипло.
Парень в чёрной жилетке упруго переступает ногами и без предупреждения наносит прямой удар подошвой. Мощный выпад в солнечное сплетение вырубит взрослого мужчину, но девчонка удивляет своей прытью, блокируя руками, скрещенными перед собой. Её подводит вес, заставив отлететь назад и больно удариться о стену.
Осыпает белую штукатурку за спиной. Тощее тельце покосилось, клонясь к земле. Но длинные ноги выпрямились и кулачки поднялись снова.
—
Змей тоже занял боевую стойку и немного согнул ноги, выставленные локти прикрывают корпус. Парень пружинисто перепрыгивает с пятки на носок и плавно меняет стойки, оценивая противника у стены, который за пару секунд завалил двух опытных напарников, вопящих на земле.
Правая нога парня пружинисто вылетает, целясь в голову. Девчонка снова удивляет, закрываясь рукой и приподнимая локоть к виску. Но Змей не так прост и обманный финт всего лишь намечает удар справа.
Парень выдернул ногу и вновь обретает опору, нанося удар с другой стороны. Вылетевшая ещё более быстрым движением левая нога гудит, рассекая воздух, и срубает тощую фигурку у стены.
Змей развернулся вокруг своей оси, гася излишки сильного удара. Чёрные очки клацают акрилом, скользя по камням подворотни.
— Босс, мне руку до кости порезали! — жалобно скулит широкоплечий, сидящий на заднице. — В больничку нада, кровь так и хлещет!
— Мне яйки, ой мои яйки, — причитает нескладный сосед, перекатываясь с боку на бок.
— Шило! На носочках попрыгай! А ваще, заткните хлебала и в машину быстро! — бесится бородатый, пряча топор под полушубком.
Чёрный мокасин поднялся, собираясь раздавить тёмные стёкла, удачно упавшие рядом.
— Змей! Тащи девку в багажник, — приказывает бородатый. — Уходим, пока нас не срисовали.
Парень отводит ступню от блестящего акрила.
— Достойно держалась… — тихо признал Змей, рассматривая чёрные очки. — Совсем не как ссыкуны на земле.
«Последний концерт»
141
(30 ноября 21:50) Пусан.
— А теперь сингл МиМи «Розовая Вода»! — хрипит радио в салоне автомобиля. — Эта песня ворвалась в японский хит-парад и на всех парах штурмует чарты «Орикон»! Пожелаем удачи нашей соотечественнице из «ЯГ Интертейнмент»!
Динамики в дверях проржавели давно, но старый седан покупался не для прослушивания музыки, колёса нужны для работы. Ещё на колымагу была хорошая скидка и она подошла бедному курьеру.
— Змей, сделай
Осторожно подкручиваю громкость радио. В последнее время круглая ручка стала вываливаться наружу, а руки поправить никак не дойдут. Крайне достало, что у колымаги постоянно что-то ломается.
— Она же не наша! — гудит Жбан с заднего дивана, баюкая забинтованную руку. — Кореянка, такая же, как девка в багажнике!
— Япошки за всё ответят! — Шило отважно рыпнулся на однорукого напарника, щелкнул разрядом шокера и зло угрожает: — А ты чо, против?!
Нервный выкрик остался без ответа. Дребезжат севшие динамики, пытаясь играть ритмичный блюз мотив и нежный техно-бит с девичьим голосом.
— Розовая вода-а-а, розовая земля-а-а, розовая я-а-а, чмоки-чмоки-и-и! — пискляво голосит Шило, заглушая музыку и постукивая шокером.
— Шило! — рявкнул дядя. — Заткнулся! Концерта нам раньше хватило! Певец хренов. Девка всё отбила, да?
— Босс, между прочим, мне музыкальную школу пришлось… — обидчиво начал Шило и важно заканчивает фразу: — Бросить!
— Угу, — надрывисто ржёт Жбан рядом, — оно и слышно, что пришлось!
— Чего, Жбан, — дядя повернул бородатую голову к широкоплечему напарнику на заднем диване, — лошадиный обезбол уже отпускает?
— Не, босс, — глупо ухмыльнулся Жбан. — Ещё качает. Забористая штучка! Спасибо, босс, что позаботились обо мне!
— Сам о себе позаботился, — недовольно буркнул дядя и громко заявляет: — Из своей доли лечение оплатил. Меньше руками размахивай!
— Иначе тоже укоротят! — пискляво смеётся Шило, намекая на низкий рост соседа.
Широкоплечий Жбан спрятал улыбку и недовольно скривился, рассматривая спинку водительского сидения. Вижу его злобные глаза в зеркало заднего вида. Выражение на широком лице неприятное, а взгляд вызывает настойчивое желание почесать спину между лопатками. Здоровяк плохо воспринял новость про обмельчавшую долю.
— А ты хорош, пацан! — толкает дядя в плечо. — Если бы не ты, ушла бы девка. Больно шустрая оказалась! Ищи её потом…
— Да! Ловко ты её уделал, Змей, — поддакивает Шило и весело спрашивает: — Эт чо, дома этакое выучил?
— Чанцюань, спортивная школа, — тихо напоминаю дяде, который прищурился и смотрит в тёмные стёкла.
(Чанцюань [??] — Длинный кулак.)
— Хренов Шаолинь! — злобно ржёт Жбан за спиной.
Широкоплечий смеётся в одиночку и недолго. Похвала старшего и отвратительные голоса его подельников заставляют хмурить брови над тёмными стёклами. Мне уже давно не по нраву происходящее. Старый тренер удар в голову девчушке никогда бы не одобрил. Но тренера уже нет, а рефлексы, вбиваемые годами, остались…