Ангелофрения

Хорсун Максим

Но как долго она сможет сражаться? Сколько «особой энергии» почерпнуто из артефактов Мохана?

Слишком много вопросов. И слишком много врагов вокруг, чтобы занимать голову рассуждениями.

Два некроморфа кружили над пролеткой. Испуганная лошадь вставала на дыбы и молотила воздух копытами. Едва живой от ужаса извозчик пытался отбиться от назойливых бестий кнутом.

Магдалина испепелила некроморфов, подошла к трясущемуся, словно с похмелья, вознице.

– Давай на Манежную! – приказала, забираясь в пролетку.

– Д-двугривенный… –

стуча зубами, потребовал извозчик. Черные хлопья, похожие на клочки сгоревшей бумаги, падали ему на овчинную шапку и на покатые плечи. – Без почину сегодня…

– Белены объелся? – изумилась Магдалина. – Какой тебе почин? Гони, чтоб ветер свистел!

– А чего на Манежную? – извозчик мял кнут в руках и недоверчиво поглядывал на Магдалину. – Опять все там собираются, что ли?

– Давай, дедушка. Москва горит, а ты переливаешь из пустого в порожнее. Как не стыдно!

Извозчик крякнул и взобрался на свое место.

Лошадь нервничала, плохо слушалась поводьев. Пролетка виляла по дороге и подпрыгивала на ухабах, рессоры ныли, точно им было больно, и экипаж беспощадно раскачивало. Магдалина держалась за сиденье, но время от времени ей приходилось вскидывать руку и расчищать путь от намеревающихся зайти в лоб некроморфов.

И вот теперь Магдалина окончательно убедилась, насколько наивны были надежды Мукеша отстоять мир от врагов извне. Она – единственный человек, способный использовать «особую энергию» на огромный город. Все ее силы – ничто, карточный домик на пути лавины.

Даже если профессор был прав и произошел разовый выброс массы из мира мертвых в нашу реальность, то ей все равно не по плечу справиться с этим бедствием. Слишком много кожистых крыльев над головами…

Синий свет озарил небеса и пал на город, словно над горизонтом взошло чужое солнце. Магдалина невольно прикрыла ладонью лицо, а возница натянул поводья, останавливая лошадь. Над Москвой раздался полный обиды и уныния многоголосый стон, а затем повалил мохнатыми хлопьями черный снег.

И сразу же свет иссяк.

Магдалина привстала, убрала с лица волосы, которыми смрадный ветер пытался закрыть ей глаза. Дым немного поредел, и сквозь клубы стал просматриваться силуэт тяжелого дирижабля. Рокоча двигателями, дирижабль шел на малой высоте в сторону Кремля. Когда он пролетал над очередным пожаром, огонь осветил его оболочку и Магдалина отчетливо разглядела тигровые полосы.

Она не поверила глазам. Выпрыгнула из пролетки и едва не угодила под колеса пожарного паромобиля. Механик несколько раз сжал грушу сиплого клаксона, но Магдалина упорно не глядела по сторонам. Все ее внимание занимал удаляющийся сигарообразный контур.

Тогда она вытянула руку. Синий луч в мгновение ока догнал дирижабль и коснулся оболочки.

Точно: тигровые полосы!

«Тион»!

«Тион» в небе над Москвой!

– Роланд! – что было мочи, закричала Магдалина. – Роланд!

Как «Тион» мог оказаться здесь, на севере? Что произошло с ним на пути в Абу-Симбел? Какой

горизонт событий скрыл дирижабль на долгое время от остального мира?

– Роланд! Роланд! – Магдалина не могла больше сдерживать слезы. Они катились по горячему лицу, оставляя на испачканных копотью щеках дорожки. Ветер тщился обратить слезы в лед, но эта влага была слишком горяча, чтобы застыть.

Дирижабль удалялся, а она все звала, звала, звала, идя за ним вдоль улицы.

Звала до тех пор, пока горлом не хлынула кровь.

Глава седьмая

Не успеваю

– Собирайтесь, братцы. Мы уезжаем, – проговорила Магдалина, едва переступив порог номера. Ее голос прозвучал точно шорох песка, осыпающегося с гребня дюны. Ни жизни в нем, ни силы.

Каин и Адам кинулись к кузине, прижались с двух сторон, крепко обхватив ее талию. Уткнулись лицами в грязный, пропахший дымом салоп и разрыдались.

Магдалина приобняла младших Эльвенов, ощущая, что еще немного, и сама свалится от усталости. Мальчишки ее не удержат. И, несомненно, испугаются еще сильнее…

Нет, надо стоять прямо. Гладить вихрастые головы и шептать ласковые слова. Жаль, голос остался на задымленной, продуваемой всеми ветрами улице. Голос улетел вслед за тяжелым дирижаблем с тигровыми полосами на оболочке.

Единственная свеча теплилась на столе с недоеденным ужином. В окна продолжала литься потусторонняя краснота, но с каждым мгновением она теряла яркость, неуклонно сливаясь с чернотой ночи. Манежная была темна; фонари, работавшие на электрике, торчали оплавленные и мертвые. На улице шумели люди: полицейские раздавали приказы, силясь управлять взбудораженной толпой; безутешно рыдала мать, оплакивая ребенка, молодой мужчина неустанно выкрикивал имя любимой, несколько человек наперебой звали врача.

Адам поднял заплаканное лицо.

– Магдалина, там людей ели. Прямо на площади. Мы с братом это видели.

– Я знаю, – Магдалина ощутила дурноту. – Их больше нет, боятся нечего.

– Кто это был, Магдалина? – подал голос Каин. – Мне помнится, я уже видел такие крылья. Да, дома…

– Когда мы поедем домой? – подхватил Адам. – Давай поедем домой…

– А если они появятся еще раз? – снова спросил Каин. – И тебя опять не будет? Что нам делать тогда?

– Они ведь помнят! – поддержал брата Адам. – Мертвецы так и сказали – «мы запомнили»! Они обязательно вернутся за нами!

Магдалина ничего не ответила. Отошла от младших Эльвенов, сбросила салоп на пол, попыталась очистить платье от грязи. Поймала себя на том, что движения выходят неловкими и заторможенными, словно она была пьяна.

Ладони саднили. Магдалина попыталась снять перчатки, но те словно прикипели к коже.

Делать было нечего: в чемодане отыскался складной нож, остро отточенное лезвие вспороло тонкую шерсть. Магдалина, морщась, принялась сдирать лоскуты.

– Тебе больно? – участливо поинтересовался Адам.