Ангелология

Труссони Даниэль

Сабина повторила слово в слово:

— Аллегория охоты рассказывает историю в истории. Следуйте курсом существа от свободы к пленению. Не обращайте внимания на собак, придумайте скромность в девице, отклоните жестокость резни и ищите музыку, где существо живет снова. Как рука ткала эту тайну на ткацком станке, так рука должна и распутать ее. Ex angelis — инструмент сам себя обнаружит.

— Инструкция говорит нам следовать порядку охоты, которая начинается на первом гобелене, — сказал Верлен, пробираясь сквозь толпу. — Здесь охотники едут в лес, где обнаруживают

единорога, решительно преследуют его, а затем убивают. Собаки, которых миссис Рокфеллер советует игнорировать, принадлежат охотникам, а девица, должно быть, одна из женщин, что стоят рядом и смотрят. Мы должны пропустить все это и посмотреть там, где существо живет снова. Это здесь.

Верлен подвел Габриэллу за руку к последнему полотну.

Они стояли перед самым знаменитым гобеленом с изображением пышного зеленого луга, усыпанного полевыми цветами. Укрощенный единорог прислонился к круглой изгороди.

— Похоже, это тот самый гобелен, на котором надо искать «музыку, где существо живет снова», — сказала Габриэлла.

— Хотя на первый взгляд здесь нет ничего похожего на музыку, — сказал Верлен.

— Ex angelis, — пробормотала Габриэлла, словно пробуя слова на вкус.

— Миссис Рокфеллер не использовала ни одной латинской фразы в письмах к Инносенте, — заметил Верлен. — Видимо, латынь здесь предназначалась для того, чтобы привлечь наше внимание.

— Ангелы изображены почти на каждой картине, практически везде, — расстроенно сказала Габриэлла. — Но здесь нет ни единого.

— Вы правы, — согласился Верлен, разглядывая единорога. — Эти гобелены довольно странные. Хотя «Охоту на единорога» можно интерпретировать в соответствии со словами миссис Рокфеллер как аллегорию, больше всего напоминающую распятие Христа на кресте и воскресение, это одно из немногих произведений, где нет явных христианских фигур. Ни изображений Христа, ни картин из Ветхого Завета, ни ангелов.

— Обратите внимание, — сказала Габриэлла, указывая на углы гобелена, — везде вытканы буквы А и Е. Они есть на каждом гобелене и всегда соединены. По-видимому, это инициалы господина, заказавшего гобелены.

— Может быть, — сказал Верлен.

Он присмотрелся к буквам и заметил, что они вышиты золотыми нитями.

— Но смотрите — буква Е в каждом случае обращена назад. Буквы были повернуты в обратном направлении.

— А если развернуть их, — продолжила Габриэлла, — то получим Е. А.

— Ex angelis, — кивнул Верлен.

Он так близко подошел к гобелену, что мог разглядеть сложные рисунки нитей, составляющих ткань сцены. От материи пахло глиной, потому что на нее сотни лет воздействовали пыль и воздух. Сабина Клементайн, которая молча стояла неподалеку в ожидании момента, когда сможет быть полезной, подошла ближе.

— Позвольте мне, — негромко сказала она. — Вы здесь ради гобеленов. Они — моя специальность.

Не дожидаясь ответа, Сабина подошла к первому панно и начала:

— Гобелены «Охота на единорога» — великие шедевры эпохи Средневековья, семь панно, вытканных из шерсти и шелка. Вместе

панно изображают дворянскую охоту — вы можете видеть собак, рыцарей, дев и замки, окруженные фонтанами и лесами. Точное происхождение гобеленов остается загадкой даже после многолетних исследований, но искусствоведы соглашаются, что стиль указывает на Брюссель, примерно тысяча пятисотый год. Первое документальное письменное упоминание о гобеленах с единорогом появилось в семнадцатом веке, когда гобелены были внесены в список как часть состояния благородной французской семьи. Они были найдены и отреставрированы в середине девятнадцатого века. Джон Д. Рокфеллер-младший заплатил за них в двадцатые годы миллион долларов. По моему мнению, это была выгодная покупка. Многие историки считают, что это самые великолепные образцы средневекового искусства в мире.

Верлен внимательно смотрел на гобелен. Его притягивали яркие цвета и молочно-белый единорог в центре тканого панно.

— Скажите, мадемуазель, — попросила Габриэлла слегка изменившимся голосом, — вы пришли помочь нам или провести экскурсию?

— Вам понадобится гид, — многозначительно ответила Сабина. — Видите стежки между буквами?

Она указала на инициалы Е. А. над единорогом.

— Похоже, что проводилась значительная реставрация, — сказал Верлен. — Гобелен был поврежден?

— И довольно сильно, — подтвердила Сабина Клементайн. — Гобелены украли из замка во время Французской революции, много десятков лет ими укрывали от мороза плодовые деревья в крестьянских садах. Хотя ткань была любовно и кропотливо восстановлена, повреждения можно увидеть, если присмотреться.

Пока Габриэлла рассматривала гобелен, ее мысли, казалось, сделали новый скачок.

— В распоряжении миссис Рокфеллер было огромное количество мест, где можно спрятать инструмент, — сказала она. — Судя по шифру, который она дала в качестве инструкции, она действительно собиралась спрятать его здесь, в Клойстерсе.

— Похоже на то, — согласился Верлен, выжидающе глядя на нее.

— Для этого ей нужно было найти место, которое бы хорошо охранялось, но было доступно, чтобы инструмент в конце концов можно было вернуть.

Габриэлла глубоко вздохнула и осмотрела зал — люди собрались в группки перед гобеленами. Она понизила голос до шепота:

— Мы прекрасно понимаем, что спрятать нечто громоздкое вроде лиры в таком музее, как Клойстерс, практически невозможно. И тем не менее мы знаем, что она это сделала.

— Вы предполагаете, что на самом деле лиры здесь нет? — спросил Верлен.

— Нет, я говорю не об этом, — сказала Габриэлла. — Я имею в виду совершенно обратное. Не думаю, что Эбигейл Рокфеллер послала бы нас туда — не знаю куда. Я размышляла о том, почему для одного инструмента имеются четыре тайника, и пришла к выводу, что Эбигейл Рокфеллер проявила недюжинную изобретательность, пряча лиру. Она не только нашла самые безопасные места, но и придала лире, скажем так, более безопасную форму. Мне кажется, мы найдем инструмент не в том виде, в каком ожидаем.