Ангелология
Шрифт:
— Или координаты на карте, — предположила Сейто-сан.
— Но где? — спросил Владимир. — В Нью-Йорке сотни тысяч адресов.
Нахмурившись, он задумался.
— Это меня и смущает, — сказал Верлен. — Очевидно, эти цифры должны иметь для Эбигейл Рокфеллер особую важность, но я не знаю, как именно это определить.
— Какую информацию можно передать с помощью восьми цифр? — спросила Сейто-сан, словно прокручивая в мозгу варианты.
— Или с помощью четырех двузначных чисел, — добавил Бруно.
Его
— И все числа находятся в промежутке между двадцатью и сорока, — заметил Владимир.
— В открытках должно быть что-то еще, — сказала Сейто-сан. — Эти числа слишком случайные.
— Большинству людей, — возразила Габриэлла, — они покажутся случайными. Но для Эбигейл Рокфеллер эти числа должны были формировать логический порядок.
— Где жили Рокфеллеры? — спросила Эванджелина Верлена, понимая, что вопрос относится к его области знаний. — Может быть, числа указывают на их адрес.
— В Нью-Йорке у них было несколько адресов, — ответил Верлен. — Но лучше всего известна их резиденция на Западной Пятьдесят четвертой улице. К тому же Эбигейл Рокфеллер финансировала Музей современного искусства.
— Там нет числа пятьдесят четыре, — возразил Бруно.
— Подождите, — начал Верлен. — Не знаю, почему я не обратил на это внимания раньше. Музей современного искусства был одним из важнейших предприятий Эбигейл Рокфеллер. К тому же он стал одним из первых публичных музеев и памятников, которые спонсировали они с мужем. Музей современного искусства был открыт в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.
— Двадцать восемь — первое число в открытках, — сказала Габриэлла.
— Верно! — волнение Верлена росло. — Цифры два и восемь могут указывать на этот адрес.
— Если дело в этом, — сказала Эванджелина, — то должны быть три других тайника, где хранятся три копии лиры.
— Какие цифры остались? — спросил Бруно.
— Три и восемь, три и ноль, три и девять, — ответила Сейто-сан.
Габриэлла наклонилась ближе к Верлену.
— Может быть, — предположила она, — там переписка?
Верлен сосредоточенно нахмурился.
— Может быть, — наконец сказал он. — Музей средневекового искусства Клойстерс, который был большой любовью Джона Д. Рокфеллера-младшего, открылся в тысяча девятьсот тридцать восьмом году.
— А в тысяча девятьсот тридцатом? — спросил Владимир.
— Строительство Риверсайдской церкви должно было закончиться приблизительно в тридцатом году. Честно говоря, я никогда не считал ее интересной.
— Остается тридцать девятый год, — сказала Эванджелина.
Ожидание того, что они вот-вот сделают открытие, волновало ее, от возбуждения она едва могла говорить.
— Рокфеллеры построили что-нибудь в тысяча девятьсот тридцать девятом году?
Верлен перебирал множество
— А ведь и правда. Рокфеллеровский центр, их собственное детище в стиле ар-деко, открылся в тридцать девятом году.
— Числа, сообщенные Инносенте, должны указывать на эти места, — сказал Владимир.
— Молодец, Верлен, — похвалила Сейто-сан, взъерошив ему волосы.
Атмосфера в комнате мгновенно изменилась, наполнилась беспокойным ожиданием. Эванджелина с удивлением смотрела на открытки. Они оставались в подвальном хранилище больше пятидесяти лет, и ни она, ни другие сестры даже не подозревали об этом.
— Как бы то ни было, — резюмировала Габриэлла, призывая всех сосредоточиться, — лира может находиться только в одном из этих четырех мест.
— Тогда самым целесообразным будет разделиться на группы и обыскать их все, — сказал Владимир. — Верлен и Габриэлла пойдут в Клойстерс. Там полно туристов, поэтому вынести оттуда что-нибудь нелегко. Думаю, лучше всего с этим справится тот, кто знаком с правилами музея. Сейто-сан и я отправимся в Риверсайдскую церковь. А Эванджелине и Бруно достанется Музей современного искусства.
— А Рокфеллеровский центр? — спросил Верлен.
— Сегодня там невозможно ничего сделать, — пояснила Сейто-сан. — Ведь сегодня канун Рождества. Там просто сумасшедший дом.
— Именно поэтому я думаю, что Эбигейл Рокфеллер выбрала его, — возразила Габриэлла. — Чем труднее добраться до лиры, тем лучше.
Габриэлла дала каждой группе открытку, связанную с местом, куда они направляются.
— Я очень надеюсь, что открытки помогут нам найти лиру.
— А когда мы ее найдем? — спросил Бруно. — Что тогда?
— Да, это огромная дилемма, — проговорил Владимир, проводя пальцами по седым волосам. — Сохранить лиру или уничтожить ее.
— Уничтожить? — воскликнул Верлен. — Но ведь, по вашим словам, лира не имеет цены!
— Этот инструмент не только очередной древний артефакт, — сказал Бруно. — Его нельзя просто взять и выставить в Метрополитен-музее. Его опасность намного перевешивает историческую ценность. Нет другого выбора, кроме как уничтожить его.
— Или снова спрятать, — сказал Владимир. — Есть множество мест, где можно хранить лиру.
— Мы уже пытались в сорок третьем году, Владимир, — ответила Габриэлла. — И потерпели неудачу. Хранение лиры подвергнет опасности будущие поколения, даже если спрятать ее в самый безопасный тайник. Ее необходимо уничтожить. Это совершенно очевидно. Вопрос только в том как.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Эванджелина.
— Одно из основных качеств небесных инструментов, — пояснил Владимир. — Их создали на Небесах, и уничтожить их могут только небесные создания.