Ангелы уходят не прощаясь
Шрифт:
Ледяной комочек в груди растаял окончательно. Мне уже дикой казалась сама мысль о добровольном уходе из жизни. И тогда, именно тогда до моего сознания дошло: операция на сердце, начатая неделю назад, сегодня, сейчас завершилась. Начал её хирург Прелатов, а закончила Таня. Холодное, эгоистичное и равнодушное сердце — больное сердце. Человек, думающий только о себе, такой же сердечник… Впрочем, это я сегодняшний могу именно так вспоминать те дни, а тогда… тогда я понимал только одно: Таня спасла меня.
И надо же такому случиться, буквально через тридцать минут после её ухода, с каталкой в реанимационную въехала сияющая Ирэн: "Тебя начальство разрешило
День сороковой. Машина скорой помощи выехала из Москвы. Меня везут в санаторий Переделкино, восстановиться после операции. Машина останавливается прямо напротив центрального входа. Только что я ехал по грязным и мокрым московским улицам, в потоке машин. А здесь тишина. Сосны и снег. Неспешно и степенно гуляли люди. Белка сидит на ветке и смотрит на меня глазками-бусинками. Водитель скорой, молодой паренёк, помог мне выйти. Предлагает подождать носилок, но я уже могу пройти в день до ста шагов, а потому прошу его не беспокоиться: "Дойду потихоньку". А сам стою и не могу надышаться. То ли солнце такое яркое, то ли соринка в глаза попала, но отчего-то они повлажнели. Неожиданно для себя самого, опускаюсь на колени и целую землю. Паренёк растерянно стоит рядом, не зная, что делать. Остановились многочисленные гуляющие и удивлённо смотрят в мою сторону. Но мне всё равно. Я уже столько дней никого и ничего не стесняюсь. Не стесняюсь выражать чувства, не боюсь показаться смешным. Ну и пусть я смешной. Зато я знаю то, чего не знают ни парнишка — водитель, ни эти люди. Я знаю, какое это счастье — жить. Просто жить…
Вот я и нашёл один камешек из ожерелья, которое рассыпалось в моих руках. Найти бы другие.
А еще через день в монастырском дворе, где он помогал сестре Елизавете укутывать стебли роз, чтобы они не пострадали в морозы, ожидавшиеся со дня надень, Арсения окликнули.
— Елена? — Покровский и не собирался скрывать своего удивления.
— Она самая. Бог в помощь.
— Спасибо. Что-то случилось?
— Почему обязательно случилось?
— Тогда, значит соскучились?
Услышав последние слова, сестра Елизавета едва заметно улыбнулась.
— Вроде управились до темна, — сказала она, — у меня еще дела есть, а вы поговорите.
— Вот-вот, — Арсений вздохнул, — права Наташа: кто-то делает, а я все говорю, говорю…
— Опять самоедством занимаетесь?
— Вовсе нет. Правду легче увидеть, чем услышать. Кстати, что мы стоим? Хотите чаю?
— Вы какой-то стихийный. Соскучились… правду легче увидеть… хотите чаю. Давайте по порядку.
— Давайте.
— И ничего не соскучилась. Прочитала «Феклу». Очень понравилось. Знаю, что еще что-то написали. Хотелось бы прочитать.
— Без проблем. Все будет.
Было видно, что Елена смущена. Впрочем, и Арсений чувствовал себя не в своей тарелке. Обычно в таких случаях он легко брал шутливый тон, но сейчас ему этого не хотелось.
— А еще мне просто любопытно. Не смотрите так. Да, любопытно! Они, видите ли, такие умные, что-то про «Мастера» поняли, а мне ничего рассказать не изволили.
— А разве…
— Молчит и улыбается. Правда, говорит, пусть книга будет в доме. Смилостивилась.
— Как же это жестоко… Нет, в самом деле, когда тебе любопытно, а все молчат.
— Смейтесь,
— Так вы меня приглашаете?
— Не я. Ну … и я тоже … приглашаю. Вот, теперь, кажется, все. Придете?
— Когда?
— Сегодня. Сейчас. Наташа ждет …
По дороге к ермоловскому дому они практически не разговаривали. Разве что Елена почти у самого дома спросила:
— Арсений, а что вы имели в виду, когда сказали, что правду легче увидеть, чем услышать?
Он пожал плечами.
— Мысль изреченная есть ложь …
— Любите Тютчева?
— Очень. Что имею в виду? Может, даже кого. Себя. Согласитесь, мы слышим много правильных слов. Мы сами их охотно говорим … А живем чаще всего вопреки этим словам. Вопреки правде. И если порой что-то до нас доходит и, кажется, все, это теперь во мне навсегда, теперь-то я буду хорошим, поступать стану только по правде, по совести, а проходит время… Один пример. Чуть больше месяца прошло, когда еще там, — и Покровский показал рукой куда-то в сторону, — где я живу… где жил, меня словно бы озарило: «Я счастливый человек. Господь меня ведет по жизни, ведет так, что мне должно каждый день только и делать, что благодарить Его: «Господи! Слава, Тебе Боже, за все!» Но вот прошла неделя, вторая. Это как у моего знакомого алкоголика: как прихватит его сердце, он пугается и слово себе дает: все, больше ни-ни. Подлечится, боль проходит. С опаской, но выпивает рюмку, потом вторую. Ничего, жив. Сердце нормально бьется. И он забывает о своих обещаниях и сроках.
— Это есть …
— Неблагодарность. Наташа все верно … показала мне. Как ей удалось это — не понимаю.
— Уж не думаете ли вы, что она магией занимается.
— Упаси, боже! Я думаю, Наташа просто молилась, чтобы Господь показал мне меня.
Он замолчал, а потом добавил тихо: — Арсения Покровского показал Арсению Покровскому, разучившемуся слышать …
Они сидели втроем, сидели тихо. Уютно светила лампа, без света которой Покровский уже скучал. Понимая, что происходит сейчас в душе Елены, старался говорить как можно мягче. Наташа полулежала на любимом месте, улыбаясь своей — это Арсений заметил — улыбкой совсем не подростка. Когда время от времени Покровский бросал взгляд на девушку, он чувствовал, что ему легче находить нужные слова.
— Какой он все-таки удивительный, наш язык. Живой. Вот именно живой, меняющийся. А еще мудрый. Какой ты человек, что у тебя на душе — все скажет язык. Ничего не скроет. А посмотрите как интересно: слово осталось, а смысл у него уже другой, не тот что прежде. Более того, мы и забыли тот, первоначальный смысл. Скажите, Елена, вы слышали такое выражение: «попасть впросак?»
— Конечно. По-моему его и объяснять не надо. Всем известно, что оно означает.
— Правильно. Только объясните мне, в какой такой «просак» мы время от времени попадаем?
— Не знаю. Сколько живу, столько знаю это выражение.
— А между тем просак — это стан, на котором в старину сучили веревки. Чуть зазевался — и запутался в веревках. Со стороны, наверное, забавно выглядело. Барахтается человек в веревках, пытается освободиться, а ничего не получается. Вот так и появилось: попасть впросак. Стан тот давно стал музейной редкостью, а впросак мы время от времени продолжаем попадать.
— Надо же …
— Это только один пример. Их на самом деле множество. Но сейчас мы о другом …