Английские бунтари
Шрифт:
Именно туда, не теряя времени, Тайлер поскакал во главе небольшого отряда специально отобранных повстанцев. Королевское знамя обеспечило им беспрепятственный вход в ворота замка, и они немедленно приступили к поискам Сэдбери и Хейла. И того и другого нашли молящимися у алтаря в небольшой изящной часовне св. Иоанна, расположенной в центре главной башни замка. Оба они прекрасно понимали свою обреченность, поэтому смело встретили посланцев неминуемой смерти. Готовясь к этому, Сэдбери утром исповедовал Хейла и отпустил ему грехи; сам же он еще раньше получил отпущение грехов от своего исповедника.
“Вот, дети мои, перед вами я, ваш архиепископ, — обратился к повстанцам Сэдбери, — и, если вы причините мне вред, папа отлучит от церкви всю Англию, вы же — навечно утратите свои души”. Несмотря на это, их вывели на Тауэрский холм и подвели к бревну, которому предстояло сыграть роль плахи. Сэдбери
Тем временем вокруг собора св. Павла и вдоль Чипсайда были расставлены столики на козлах, за которыми 30 королевских чиновников, как и было обещано, деловито выписывали “вольные хартии”для мэноров. Закончив очередной лист, чиновник растапливал на маленькой свечке сургуч, выливал его на пергамент, пришлепывал королевской печатью, и с этого момента лист становился официальным документом.
Некоторые отрывки таких пергаментов сохранились в местных архивах и до наших дней.
Вот что говорится в одном из них, составленном для графства Хертфордшир: “Мы, Ричард, милостью Божией король Англии и Франции и правитель Ирландии, приветствуем всех наших судебных исполнителей и иных верных слуг, кому будет предъявлена настоящая хартия. Да будет вам известно, что своей особой милостью мы отпускаем на волю всех наших вассалов, подданных и прочих в графстве Хертфордшир и настоящей хартией освобождаем каждого из них от крепостной зависимости. Мы также даруем полное прощение вышеозначенным вассалам и подданным за все преступления, акты измены, нарушения закона и грабежи, совершенные ими в любых формах всеми вместе или каждым из них в отдельности. Мы также отменяем все приговоры и постановления, принятые против них за таковые нарушения. Тем самым мы даруем им всем и каждому из них в отдельности наше полное королевское расположение, в подтверждение чего и даем сию хартию. Засвидетельствовано лично мною в Лондоне 15 июня в четвертый год моего правления” *.
* Цитата по Walsingham Thomas. Historia Anglicana.
Остаток этого дня и весь следующий день повстанцы разгуливали по улицам Лондона, размахивая вольными хартиями, наслаждаясь вновь обретенной свободой и требуя, чтобы все, кто попадался на пути, клялись в верности “королю и его народу”. В тех случаях, когда горожане указывали повстанцам на кого-либо как на известного притеснителя или угнетателя, его немедленно допрашивали и нередко принуждали возместить нанесенный ущерб. Некоторых даже обезглавили, поскольку король дал на это право, и среди них Джона Имворта — начальника тюрьмы Маршалси, которого даже враждебно настроенная к повстанцам “Анонимная хроника” называла не иначе, как “мучителем, не знающим жалости”. Его выволокли из святилища Вестминстерского аббатства и тут же на улице казнили.
В резне приблизительно 160 фламандцев — непопулярного национального меньшинства в Лондоне — долго было принято считать виновными восставших крестьян, однако в настоящее время исследователи склонны полагать, что это дело рук самих лондонцев. Собственно говоря, фламандцы и не могли вызвать никакой вражды со стороны крестьян, большинство которых вообще не знало об их существовании. Скорее дело в том, что, будучи уроженцами областей, составляющих сейчас часть территории Бельгии и Голландии, фламандцы были, как правило, искуснейшими ткачами и весьма успешно конкурировали с членами лондонских швейной и ткацкой гильдий; те их, естественно, ненавидели и не упустили случая свести старые счеты. Этих несчастных буквально вытаскивали из собственных домов и церквей и прямо на улице резали насмерть. А для того, чтобы жертвой случайности не стал лондонец, был даже придуман, образно говоря, “экспресс-тест”: подозреваемому приказывали быстро сказать по-английски “хлеб и сыр”, что фламандцы обычно произносили с сильным акцентом, и, если задержанный отвечал как фламандец, его тут же предавали смерти. Заодно были разграблены и разгромлены дома
Постепенно многие крестьяне начали расходиться по домам. Они победили, добились свободы и теперь стремились поскорее вернуться к своим семьям и фермам; повстанческое войско медленно, но неуклонно начало таять.
По неизвестной причине Тайлер не предпринял никаких действий против Королевского совета. Он даже не поставил у здания Гардеробной часовых, тем самым позволив беспрепятственно входить и выходить оттуда знати, герольдам и гонцам. Члены же совета тем временем собрались вокруг короля, размышляя о майл-эндской встрече и ее последствиях, как над шарадой. Более того, совет, не замечая явной нелепости подобного акта, выпустил очередное воззвание, как будто он все еще управлял страной. Но реальная власть находилась в руках народа.
7. Восстания в провинциях
В то время как в Лондоне происходили вышеописанные события, простой люд предпринимал решительные шаги и в ряде других мест. И хотя сообщения, доставлявшиеся по плохим дорогам конными или пешими гонцами, приходили с относительно большим разрывом во времени, провинциальные центры были довольно хорошо информированы о том, что происходило на юге страны. Так в графствах Хертфордшир, Суффолк, Норфолк, Кембриджшир и некоторых других массовые выступления крестьян развивались почти одновременно с маршем Тайлера на Лондон. Обычно эти выступления принимали форму локальных бунтов против землевладельцев, наиболее крупными и жестокими из которых были аббатства и иные церковные владения. В тех случаях, когда аббатство или монастырь являлось господином не только земли, но и близлежащего города, против них активно выступали также горожане, выдвигая, естественно, свои “городские” требования.
Восточная Англия была одним из наиболее процветающих районов страны, где освобожденные вилланы платили уже денежную ренту. Однако это относилось только к светским манорам, ибо церковь наотрез отказывалась признавать подобные новшества, сохраняя крепостную зависимость практически во всех своих многочисленных владениях. Такие города, как Сент-Олбанс (графство Хертфордшир) и Бери-Сент-Эдмендс (графство Суффолк), как это видно из их названий (“Сент” в переводе с англ. яз. означает “святой”). Как правило, это означает, что город с таким названием возник вокруг либо вблизи монастыря или аббатства.), считались в той или иной степени собственностью аббатств и по-прежнему изнывали от бремени феодального уклада. Вместе с тем многие другие города уже выкупили свои хартии вольности и, хотя и в ограниченных рамках, сами определяли условия труда и торговли. Что же касается церкви, то она продолжала упорно цепляться за старую систему общественных отношений, невзирая на то, что это значительно тормозило развитие производства и торговли.
По утверждению жителей Сент-Олбанса, саксонский король Оффа еще в VIII в. даровал им хартию вольности, но монахи ее выкрали; вторую хартию они получили 300 лет тому назад от короля Генриха I, однако и ее аббатство от них незаконно скрыло. Город трижды восставал против аббатства и каждый раз терпел поражение от войск, посланных королем; горожане неоднократно пытались оспаривать права аббата в суде, но разве феодальный суд мог вынести решение против самого аббата?!
Один из исков касался права горожан молоть зерно на собственных мельницах, а не платить огромные деньги за помол на мельнице аббатства. После оглашения решения суда — естественно, не в пользу горожан — аббат приказал изъять в городе все мельничные жернова и вымостить ими монастырскую трапезную. Новый пол, хотя и оказался весьма неудобным, наглядно символизировал очередное унижение горожан, недвусмысленно давая им понять, кто в городе хозяин.
Таким образом, взаимоотношения между городом и церковью, мягко говоря, были далеки от христианского идеала, что и определило более антиклерикальный характер массового протеста в провинциях по сравнению с югом страны.
Признанным лидером горожан Сент-Олбанса стал Уилл Гриндкобб — бывший воспитанник аббатства, которого в свое время не только отлучили от церкви, но и подвергли тюремному заключению. Услышав вести из Блэкхита, он во главе небольшого отряда отправился в Лондон и по дороге присоединился к эссекским крестьянам, направлявшимся в Хайбери, чтобы предать огню и разрушению приорат Джона Хейла. После этого Гриндкобб встретился с Уотом Тайлером и согласовал с ним последующие действия. Тайлер посоветовал отряду Гриндкобба вернуться в Сент-Олбанс и с оружием выступить против аббатства, обещав, если понадобится, прислать в помощь 20 тыс. своих повстанцев, чтобы “обрить монахам бороды”.