Английские короли
Шрифт:
Узнав об этом, король потерял всякое терпение и произнес слова, о которых после горько жалел. «Что за неблагодарных глупцов держу я при себе, — вскричал он, — если они не могут защитить своего господина от какого-то распоясавшегося клирика!» Тут же четверо рыцарей — Вильгельм де Траси, Хью де Морвилль, Реджинальд Фиц-Урс и Ричард де Бретон — оседлали лошадей и помчались к побережью. Через день они уже были в Англии, в замке Рэндольфа де Брока. По преданию, они обсуждали план преступления шепотом и в темноте, не видя даже собственных лиц. Утром все четверо отправились в аббатство Святого Августина в Кентербери, где находился архиепископ. Когда они вошли, он сидел на кровати в своей комнате и беседовал с друзьями. Рыцари оставили оружие у входа и прикрыли латы плащами, чтобы не выдать своих намерений. Внутрь их провел сенешаль Томаса Уильям Фиц-Найджел, который хорошо знал всех четверых и даже расцеловался с ними при встрече. «Милорд, — объявил он, открывая дверь, — к вам рыцари
Не обращая на пришельцев никакого внимания, он продолжил прерванный разговор. Рыцари между тем растолкали клириков и уселись на пол у ног Томаса. Наконец он повернулся к ним и поздоровался с де Траси. Тот промолчал, но Фиц-Урс воскликнул: «Да поможет тебе Бог! Мы привезли послание для тебя от короля из-за моря. Желаешь выслушать его наедине или при всех?» — «Как вы хотите», — ответил архиепископ, но все же кивком велел друзьям удалиться. Те, однако, заподозрили неладное и остались возле двери. Тут один из убийц схватился за тяжелый посох Бекета, лежавший на полу; видимо, он рассчитывал использовать его в качестве оружия. Заметив это, Томас крикнул: «Такие послания нельзя держать в секрете!» — и велел слуге позвать клириков обратно. Тогда рыцари начали перечислять обвинения короля в адрес Бекета, на которые он отвечал кратко и язвительно. Они потребовали, чтобы он отправился с ними во Францию, чтобы держать ответ перед Генрихом. «Никогда больше, — сказал Томас, — море не встанет между мной и моей паствой, если только меня не вытащат отсюда за ноги».
Обе стороны начали терять терпение. Рыцари вскочили на ноги, и Бекет спросил: «Уж не собираетесь ли вы убить меня?» Фиц-Урс завопил: «Он нам угрожает! Он хочет нас всех проклясть!» Возможно, у рыцарей первоначально не было плана убивать Бекета, но теперь отступать было поздно. К этому моменту вокруг архиепископа собрались его друзья и слуги. «Кто за короля, — крикнул Фиц-Урс, взявший на себя роль вожака четверки, — идите к нам!» Никто не шевельнулся. «Ладно, тогда стерегите его, чтобы не сбежал», — сказал Фиц-Урс, и рыцари отправились за оружием. В это время друзья уговаривали Томаса укрыться в церкви или в каком-либо потайном месте. Однако, по свидетельству своего друга и биографа Грима, «он так долго жаждал мученичества, что, когда время пришло, боялся отсрочить его или избежать и не желал идти в церковь, чтобы почтение перед святостью этого места не отвратило нечестивцев от их замысла». Друзья даже попытались увести его силой, но он сопротивлялся. Наконец они убедили его, что пора служить вечерню — было пять часов. В их окружении архиепископ вошел в церковь, но обнаружил, что забыл посох, и пошел назад к выходу. Там его и настигли четверо рыцарей с мечами и топорами; Фиц-Урс громко закричал: «Ко мне, слуги короля!»
Большинство монахов разбежалось. Некоторые пытались сопротивляться, но Томас велел им не превращать Божий храм в поле битвы. С ним остались трое друзей — каноник Мертона Роберт, Фиц-Стефен и монах Эдвард Грим, который и описал все последующее. Они увели архиепископа в алтарь, который освещался только тусклыми лампадами. Рыцари вошли следом, и кто-то из них крикнул: «Где Томас Бекет, изменивший королю?» Фиц-Урс сгреб за шиворот одного монаха и занес над ним меч. Тут из-за колонны раздался спокойный голос Бекета: «Реджинальд, я здесь. Я не предатель, а архиепископ и слуга Божий. Что вам нужно?» — «Прости отлученных тобою епископов», — сказал Фиц-Урс. «Я не могу поступать иначе, чем поступал, — ответил Томас. — Реджинальд, я сделал тебе столько добра. Для чего ты вошел с оружием в мою церковь?» — «Ты должен умереть, — прорычал Фиц-Урс. — Я вырву твое сердце!» Тогда другой рыцарь, из жалости или раскаяния, крикнул: «Беги, или ты умрешь!» — «Я готов умереть за Бога и церковь, — ответил архиепископ, — но прошу вас не трогать моих людей».
Рыцари уже обнажили оружие в церкви и не хотели еще и совершить там убийство. Поэтому они схватили Бекета за одежду и попытались вытащить его из алтаря, но он, бывалый воин, отбросил их и занял позицию у центральной колонны. Де Траси получил такой сильный удар в живот, что не мог встать; остальные окружили архиепископа, обнажив мечи, пока он проклинал их и обзывал трусами. Фиц-Урс нанес первый удар мечом, который только сбил с Бекета шапку. Тот начал молиться, когда де Траси, пошатываясь, подошел к нему и ударил мечом по голове. «В руки Твои, Господи, предаю дух мой!» — воскликнул Томас и упал на колени. Следующий удар де Траси заставил его упасть лицом вниз, и в следующую минуту Ричард де Бретон рассек ему череп. «Так свиреп был этот удар, — живописует Грим, — что белая от мозгов кровь и красный от крови мозг окрасили стены церкви Богоматери в цвета лилии и розы». Четвертый убийца погрузил меч в расколотый череп Бекета и повернул его. «Пошли отсюда, — сказал он. — Изменнику уже не встать».
Когда ужасная новость достигла Франции, Генрих был на совете. Он уже подозревал, что рыцари собираются убить Бекета, и тщетно посылал гонцов, чтобы остановить их. Теперь он во всеуслышание плакал; он оделся в рубище и посыпал голову пеплом; он на три
Смерть принесла Томасу больше любви и почитания, чем любой поступок, совершенный им при жизни. Народ канонизировал его сразу же, а уже через два года он был официально объявлен святым. Против Генриха обернулось общественное мнение всей Европы. Людовик и другие враги короля обратились к папе Александру, требуя самого сурового наказания. Папа, не желая ссориться со своим покровителем, даже заперся на восемь дней в своей опочивальне. Потом он вышел и объявил, что на Англию и все анжуйские владения будет наложен интердикт, если король не покается и не докажет делом свое подчинение церкви. Генрих, немного оправившись от горя, решил тянуть время. Он приказал, чтобы в Англию не допускался ни один иностранный корабль, на котором могли бы везти папскую буллу об отлучении. Сам он отправился в Уэльс, где уже собиралось войско для завоевания Ирландии.
Генрих давно уже точил зубы на «Зеленый остров», раздираемый междоусобицами клановых вождей. Еще в 1155 году он планировал завоевание и даже получил от папы Адриана IV буллу, одобряющую этот шаг. Правда, этот документ в папских архивах найти не удалось, и многие историки считают буллу подделкой. Действительно, трудно было оправдать завоевание острова, жители которого с давних пор были христианами и принесли веру Христову во многие страны Европы, в том числе и в Англию. Конечно, в Ирландии и в самой ирландской церкви сохранялись пережитки язычества, чем и оправдывали англичане свою агрессию. Святые давно предсказывали, что ирландцев погубят раздоры и похоть, и случилось именно так. Во время одного из набегов король Ленстера Дермот мак Морроу силой овладел Деворгиллой, женой вождя Тигернана О‘Рурка, которая после этого почему-то отказалась вернуться к мужу, оставшись жить с Дермотом. Оскорбленный Тигернан обратился с жалобой к верховному королю Ирландии Родерику О’Коннору, и тот в 1166 году изгнал Дермота из его владений. Король Ленстера отправился ко двору Генриха и пообещал ему корону Ирландии в обмен на помощь. Заодно он побратался с нормандским графом Ричардом де Клэром по прозвищу Стронгбоу (Сильный Лук) и выдал за него свою дочь. В конце 1170 года англичане во главе с де Клэром высадились в Ирландии и захватили все восточное побережье. В следующем году Дермот внезапно умер, и его зять объявил себя графом Ленстера.
Генрих понял, что пора брать завоевание Ирландии в свои руки, и в августе 1171 года покинул Францию и отправился в Пемброк собирать войско. Воинственные бароны Марча сотнями стекались под его знамена, и уже 17 октября король с четырьмя тысячами рыцарей высадился в Уотерфорде. Де Клэр счел за благо подчиниться и принес ему вассальную клятву; то же сделали короли всей Ирландии за исключением отдаленного Коннахта. Генрих оставался в Ирландии шесть месяцев, пока зимние ветры с запада препятствовали ему вернуться в Англию. Рождество он встретил в Дублине, в замке, выстроенном, по ирландскому обычаю, из кольев. К этому времени в его руках находилось все восточное побережье с главными городами, выстроенными скандинавами, — Уэксфордом, Уотерфордом, Лимериком и Корком. На соборе в Кэшеле высшее ирландское духовенство подчинилось ему и провозгласило королем острова. В марте 1172 года до него дошли наконец вести из Англии: папа готов был помириться с ним. Тут же Генрих стал готовиться к отплытию, оставив в Ирландии вице-короля Хью де Ласи и гарнизоны в основных городах. Он раздал в удел де Клэру и другим нормандским баронам захваченные ими владения, а Дублин даровал горожанам Бристоля для поселения и свободной торговли. Так было положено начало английскому завоеванию Ирландии; правда, остров приходилось не раз завоевывать снова — ирландцы постоянно восставали, да и англо-нормандские поселенцы не проявляли особой покорности короне.
На Пасху Генрих отплыл из Уэксфорда; в мае он уже был во Франции, где в городе Авранш его ждали папские легаты. Он принял все условия, на которых папский престол пообещал его простить. 21 мая к соборе Авранша он торжественно поклялся, что не виновен в смерти Томаса Бекета. При этом он добавил, что дал повод к убийству своими неосторожными словами. Ради покаяния он давал обещание снарядить двести рыцарей на защиту Иерусалима от мусульман и самому отправиться в Крестовый поход. Он также обещал отменить все принятые им законы, противоречащие воле Рима; позволить клирикам обращаться в Рим с обжалованием приговоров королевского суда; вернуть Кентерберийскому архиепископству все отнятые у него владения. Вдобавок он пообещал защищать папу от всех его врагов. Во всем этом король поклялся, стоя на коленях у входа в церковь.