Английские короли
Шрифт:
В Европе дела англичан шли менее удачно. В декабре 1585 года английский флот из пятидесяти кораблей высадился в Нидерландах для поддержки местных протестантов. Им командовал граф Лестер, на старости лет получивший шанс отличиться на войне. Увы, ветеран паркетных битв оказался никуда не годным полководцем — он потерял время, пока испанцы накапливали силы, провел несколько бесплодных боев и год спустя вернулся в Англию ни с чем. Вдобавок он позволил провозгласить себя правителем Нидерландов, что привело Елизавету в ярость. Англии не нужны никакие правители, кроме нее, и уж не метит ли «милый Робин» на ее трон, как это уже было однажды?
Католики продолжали устраивать заговоры против королевы, и тайная полиция Уолсингема свирепствовала вовсю.
Если прежде враги королевы еще могли рассчитывать на внутренний переворот в Англии, то теперь у них осталась одна надежда — внешнее вторжение. Словно отвечая их чаяниям, Филипп II в марте 1587-го начал собирать в испанских портах громадную эскадру для похода на Англию. В состав Непобедимой армады входило около 130 кораблей, включая 27 больших галеонов, на борту которых размещалось 30 тысяч солдат и матросов. Англичане не смотрели на сбор испанских сил безучастно — уже через месяц отважный Дрейк устроил налет на Кадисскую бухту и уничтожил десятки кораблей будущей армады и весь ее провиант. Однако приготовления шли своим чередом, и 12 июля 1588 года крупнейший в европейской истории парусный флот двинулся в путь.
В Англии ходили слухи, что враги собираются уничтожить все взрослое население страны, а младенцев передать на воспитание матерям-католичкам. Но англичане не замерли в ужасе — угроза вторжения, как не раз бывало в истории, вызвала у них мощный патриотический подъем. Купцы Лондона и других городов снарядили больше сотни военных кораблей, снабдив их оружием и боеприпасами. Во всех графствах собирались отряды ополчения, население приморских районов днем и ночью дежурило на берегу. В этой обстановке католиков начали воспринимать как вольных или невольных агентов врага. За четыре месяца были осуждены на смерть сорок католиков, а многих толпа растерзала без суда. Филипп, думая защитить дело католицизма в Англии, нанес ему смертельный удар.
Какое-то время королева медлила, не предпринимая никаких действий по координации отпора врагу. Лишь под давлением Дрейка и других командиров она издала указ о соединении добровольцев в единую армию, которую возглавил граф Лестер. 8 августа Елизавета лично прибыла в городок Тилбери, где располагался штаб английских сил обороны. Там она произнесла перед солдатами и собравшимся населением речь, которую до сих пор цитируют английские учебники истории. «Я выгляжу слабой и хрупкой женщиной, — говорила королева, — но у меня сердце и дух короля Англии, и я с презрением думаю о любом государе, который отважится нарушить границы моего королевства. Клянусь честью, что, защищая его, я сама возьмусь за оружие, сама стану и вашим военачальником и вашим судьей, и тем, кто по достоинству оценит вашу доблесть в бою». Последняя фраза была особенно своевременной: жалованье войску постоянно задерживалось. Наскоро собранные на юге Англии силы отчаянно нуждались в продовольствии и боеприпасах; на некоторых кораблях от голода умерла половина команды.
Тем временем об испанской
Долговременный эффект испанского поражения был велик — именно с этого момента начался упадок морского могущества великой католической державы. Однако сразу после событий 1588 года Испания даже окрепла. Наказав виновных в плохой организации похода, король Филипп улучшил организацию и вооружение флота. Кроме того, он помирился с Францией, и теперь испанцы создавали базы у английских берегов, готовясь к новому вторжению. Королеве омрачала победу и утрата графа Лестера, умершего от лихорадки 4 сентября. На протяжении многих лет они ссорились и мирились, оставаясь при этом близкими людьми. Неизвестно, существовали ли между ними любовные отношения, но не вызывает сомнений, что «милый Робин» был тем, кто лучше всех понимал Елизавету и скрашивал ее одиночество в полном людей дворце.
При дворе, казалось, все шло по-прежнему. Королева так же раздавала пощечины служанкам, изобретала новые наряды и кокетничала с молодыми фаворитами, которые расточали ей комплименты. Однако за этим фасадом скрывалась напряженная работа по поддержанию в исправности государственного механизма, кряхтящего от перегрузок. Придворные и иностранные послы, оставившие мемуары, видели Елизавету на балах и приемах, но редко допускались в кабинет, где она не менее четырех часов ежедневно трудилась над бумагами. Силы ее убывали, а требующих разрешения вопросов становилось все больше. Время средневековых монархов, вникавших во все дела управления, безвозвратно уходило в прошлое. Понимая это, Елизавета формировала новый аппарат управления — при высших сановниках создавались учреждения наподобие современных министерств.
После победы над армадой страна получила возможность вздохнуть свободнее. Теперь можно было распустить армию, ликвидировать посты берегового наблюдения, сократить штат секретной службы. Собравшийся в феврале 1589 года парламент до минимума сократил налоги на ближайшие четыре года, поскольку измученному населению все равно было нечем платить. Королева пыталась наполнить казну с помощью «королевских пиратов», но попытка оказалась тщетной. Испанские золотые караваны охранялись теперь гораздо лучше, и Дрейку уже не удалось повторить свои былые успехи. В январе 1596 года старый морской волк умер в Пуэрто-Бельо во время последнего морского похода.
Уходили и другие приближенные королевы. В 1586 году скончался Уолсингем, оставив после себя лучшую в Европе службу разведки. Дряхлый Сесил ушел на покой, уступив место своему сыну Роберту, который стал в 1596-м главным советником королевы, унаследовав отцовскую вражду к партии графа Лестера. Тот незадолго до смерти определил на придворную службу своего приемного сына — Роберта Девере. Этот красивый и храбрый юноша впервые оказался при дворе в 1587-м, когда ему было семнадцать лет, и сразу обратил на себя внимание королевы. Елизавета всегда любила таких молодых людей, в которых пылкость воина сочеталась с поэтической душой. Долгое время Роберт воевал во Франции и Нидерландах, затем вернулся в Лондон и в 1593-м был назначен членом королевского совета, получив вскоре титул графа Эссекса. Влияние его росло, и скоро отец и сын Сесилы, решив окоротить выскочку, принялись настраивать против него королеву.