Английские короли

Эрлихман Вадим Викторович

Яков (точнее, Джеймс) Стюарт родился 19 июня 1566 года. Брак его родителей был недолгим и неудачным; к моменту рождения сына Мария и Генри ненавидели друг друга. Они оба были молоды, самолюбивы, влюбчивы, но граф Дарнли был еще и мужчиной и не упускал случая напомнить об этом жене. Сначала были просто ссоры, а потом граф со своими слугами на глазах у жены зарезал ее секретаря Давида Риччо, посчитав их отношения чрезмерно близкими. Однако ветреная Мария быстро нашла нового фаворита — графа Босуэлла. То ли с ее согласия, то ли по своей инициативе этот решительный человек заложил две бочки пороха под дом, где Дарнли выздоравливал после оспы. Маленький Яков остался без отца, а скоро лишился и матери. Не выждав и трех месяцев после смерти мужа, Мария вышла замуж за Босуэлла. Это переполнило чашу терпения шотландских лордов и протестантских проповедников, которых и прежде возмущала пышность нарядов королевы-католички. 24 июля 1567 года совет знати вынудил Марию отречься и бежать через

границу в Англию, где ее ждали девятнадцать лет тюрьмы и плаха в замке Фотерингей.

Годовалый король-сирота был поручен заботам графа и графини Мар. Но реальная власть в королевстве оказалась в руках коварного и властного графа Меррея, сводного брата Марии. Не менее могущественным был рыжий Дуглас, граф Мортон; это он на коронации Якова выразил надежду, что король будет «соблюдать законы и установления, принятые издавна, и выкорчевывать все ереси, враждебные истинной вере». Под истинной верой подразумевался кальвинизм, утвердившийся в Шотландии в середине XVI века. Между этими двумя силами — феодальной знатью и фанатиками-протестантами — Яков балансировал всю жизнь. Через три года регент Мер-рей был убит; потом такая же судьба постигла его преемника Леннокса. Умер (как многие думали — от яда) и граф Мар, и воспитание Якова перешло к его брату Эрскину. В августе 1571 года короля зачем-то принесли в парламент и усадили за стол. Ему было скучно, и он глядел по сторонам, пока не обнаружил дыру в скатерти. «В вашем парламенте дырка!» — громко объявил король, сконфузив сидящих рядом лордов.

Но дырявыми были не только парламентская скатерть, но и карманы шотландцев, и государственная казна. Единая власть в стране фактически отсутствовала; каждый лорд или клановый вождь полновластно хозяйничали в своей округе. Вдобавок они вели между собой постоянные войны за власть, за лучшие пастбища, а то и просто из-за вековой вражды. Новая причина для войн возникла после Реформации, когда одни феодалы остались католиками, другие сделались умеренными протестантами, а третьи — пресвитерианами, которые выступали против епископов и монахов и под шумок завладели большей частью церковных земель. Воспитатель короля Бьюкенен с полным правом называл лордов «чинителями разбоя и возмутителями мятежа, погрязшими в ненасытной похоти и неумолимой гордыне, неверными в клятве, не знающими жалости к низшим и уважения к высшим, в мире желающими бедствий, на войне жаждущими крови».

Джордж Бьюкенен, яростный враг Марии и всех католиков, стал первым учителем короля. Он не особенно стеснялся в методах воспитания и часто пускал в ход розгу. Добрая графиня Мар как-то упрекнула его в том, что он лупит помазанника Божия. «Я бью не его, а его зад, — отозвался не стеснявшийся в выражениях Бьюкенен. — Можете целовать его, если хотите». Уроки легли на благодатную почву — уже в десять лет прилежный и памятливый Яков мог «с ходу перевести главу из Библии с латыни на французский, а с французского на английский». Бьюкенен прививал ученику и собственные политические взгляды: король должен быть слугой «народа», то есть благонравных граждан, посещавших протестантские «кирки». В протестантизме слабая королевская власть могла найти союзника в борьбе с жестокими и продажными лордами, которые полностью контролировали государственный аппарат. Взамен король обязан помогать протестантам бороться с теми, кто все еще подвержен «пагубному лжеучению» католичества. Пока же лорды с их родичами и слугами и протестантские проповедники с их паствой составляли две непримиримые партии, грозившие в любой момент разорвать страну надвое. Только авторитет власти и твердое управление могли соединить эти две Шотландии. Сменявшие друг друга регенты пытались править решительно, но кончалось это всегда одинаково — их смертью. В марте 1578 года, после очередной кровавой смуты, 12-летний король был объявлен полновластным правителем, но на деле власть осталась в руках регента Мортона.

Противоречивой была не только внутренняя, но и внешняя политика Шотландии. Длительный союз с Францией был прерван, когда регенты Меррей и Мортон взялись открыто проводить проанглийскую политику. Но французская партия не дремала — ее глава Эсме Стюарт на деньги Гизов подкупил лордов и добился ареста и казни Мортона по давнему обвинению в убийстве Дарнли. После этого Эсме сделался герцогом Ленноксом и фактическим правителем, а его родич и союзник Джеймс Стюарт получил титул графа Арранского. Эсме для виду принял протестантство, но все знали о его католических симпатиях. В 1582 году он добился от короля назначения своего ставленника Монтгомери епископом Глазго; протестанты, не желавшие никаких епископов, подняли бунт и привлекли на свою сторону нескольких лордов. В августе король был схвачен графом Гоури в одном из замков; с ним обращались уважительно, но вынудили подписать указ об отстранении обоих Стюартов от власти. Эсме спас свою жизнь лишь поспешным бегством в Париж.

Якову тогда шел семнадцатый год. С детства привыкший к придворным интригам, он вырос осторожным, упрямым и подозрительным. По мере сил он старался продолжать политику Меррея и Мортона: с одной стороны, держать в повиновении лордов и протестантских проповедников,

ссоря их между собой, а с другой — поддерживать тесные отношения с Англией, лелея мечту о наследовании трона после бездетной Елизаветы. Король не обращал внимания на то, что королева-девственница держала в заточении его мать, и видел в этом лишь удобный повод для политического торга. С детства его убедили, что Мария — заблудшая женщина, убийца его отца. Впрочем, был ли Дарнли его отцом? Когда Генриху IV Бурбону рассказали об уникальной учености шотландского монарха, этот остряк заметил: «О, его поистине можно назвать новым Соломоном. Он ведь тоже сын Давида». Генрих намекал на происхождение Якова от любовника Марии, итальянского музыканта Давида Риччо. Однако внешне король был типичным Стюартом — узкое лицо, длинный, с горбинкой нос, большие, чуть навыкате глаза. Он был высок, отличался хилым телосложением и часто болел, хоть и проявлял недюжинную выносливость — часами стоял на молитве и целыми днями охотился. Охота наряду с учеными штудиями была главным развлечением молодого короля; и кони, и гончие были подарены ему Елизаветой.

Яков был необычайно терпелив для монарха. Пока его враги истребляли друг друга, он прятался в Холирудском дворце и ждал своего часа. Терпение помогло ему одолеть и грубую силу лордов, и пылкое красноречие протестантов. Впрочем, последним было трудно его упрекнуть — в юности личная жизнь короля была безупречной. Он не плодил незаконных детей, как все прочие Стюарты, и вообще боялся женщин. Боялся он и многого другого: бледнел при виде обнаженного клинка, прятался под кровать во время грозы. До сих пор непонятно, чем объяснялись многие его поступки — страхом или холодным политическим расчетом. По одной из этих причин он отрекся от Мортона, а потом и от герцога Леннокса, когда мятежные лорды заперли его в замке Фолкленд. Жизни короля пока ничто не угрожало, но проповедники во главе с Эндрю Мелвиллом уже начали атаку на него, обвиняя в католических симпатиях. «Уликой» стали шесть великолепных жеребцов, которых Якову прислал вождь французской Католической лиги герцог Гиз. Королю пришлось еще раз торжественно поклясться в верности протестантизму (однако жеребцов он так и не вернул). В июне 1583 года он сумел бежать из Фолкленда к лордам, враждебным группировке Гоури. Однако те в свою очередь сделали Якова своим заложником и вынудили его восстановить связи с Францией. Гоури и его соратники бежали в Англию, а проповедника Мелвилла заключили в замок Блэкнесс.

К власти снова вернулся граф Арран. По его совету Яков написал папе, прося его помощи против Елизаветы. При этом король не допускал и намека на перемену религии и был, как всегда, осторожен. Арран всячески побуждал его заниматься охотой и другими развлечениями вместо политики и принимал за него все решения. Граф сделался первым из тех фаворитов, роковая зависимость от которых всю жизнь портила репутацию Якова и заставляла его принимать непопулярные решения. Каприз очередного любимца часто значил для короля больше, чем вся его тщательно продуманная политика. Аррану он не помешал заманить графа Гоури в Шотландию и казнить его.

Превосходный портрет Якова оставил Фонтене, французский посланник при его дворе: «Он поразительно умен, но при этом полон горделивых амбиций и имеет чрезвычайно высокое мнение о себе. Помня преступления, среди которых он вырос, он послушен могущественным лордам и редко осмеливается противоречить им; он особенно боится выглядеть смелым и решительным… Он не любит танцев, музыки, вольных разговоров, пышных нарядов и всех придворных забав… Он говорит, ест, одевается и ведет себя как настоящий мужлан, независимо от присутствия дам. Он ни минуты не сидит на месте, а непрестанно ходит по комнате взад и вперед; ходит он неуклюже, вразвалку, говорит громко и отрывочно. Охоту он предпочитает всем другим занятиям и способен шесть часов провести на коне… Тело у него хилое, но не нежное; его можно назвать молодым стариком… Он полон самомнения и часто недооценивает других государей. Подданных он злит неуважительными и жестокими поступками. Он ленив, беззаботен и чересчур предан удовольствиям, прежде всего охоте, предоставляя дела Аррану, Монтрозу и своему секретарю… Он сам сказал мне, что, несмотря на это, не упускает из виду все происходящее и позволяет себе уделять столько времени охоте лишь потому, что может за час сделать больше, чем другие за день».

Тем временем на короля надвигались новые испытания. У него не хватало сил, чтобы удержать у власти Аррана, против которого объединились и лорды, и проповедники. Логика событий подталкивала Якова к союзу с противниками как Аррана, так и его матери. В то время вся Европа разделилась на два лагеря, которые на Британских островах представляли Елизавета и Мария. Последняя пыталась сделать сына орудием своих планов, воздействуя на него вначале через Леннокса, потом через Аррана. Но осторожный и эгоистичный Яков думал только о сохранении власти и о заветном английском троне. Мать, которую он не помнил, казалась ему лишь досадной помехой. Он завязал тайные переговоры с Елизаветой и в апреле 1585 года заключил с ней соглашение через английского посла Эдварда Уоттона. За пять тысяч фунтов в год Яков обязался вступить в союз с Елизаветой против всех ее врагов.