Английский сад. 2. Тернистая дорога
Шрифт:
Фредерик согнулся, хватаясь за грудь, Вера нежно обняла его, пытаясь унять дрожь в теле.
– Что с тобой? – спросила она.
– Лекарство… быстрее, в кармане пиджака, - прохрипел он. Вера стала искать, руки совсем не слушались ее, пальцы дрожали и немели. Она вынула из внутреннего кармана маленький пузырек, - сорок капель, - она считала, руки не слушались, что же это с ним. Он залпом выпил, и ему сразу же стало лучше.
– Что это, Федор? – спросила она, заботливо касаясь его волос, слегка взъерошивая их.
– Я не хотел тебе говорить, год тому назад у меня начались проблемы с сердцем, - начал он, - как у отца…
– Федор, тебе нельзя пить, - Вера приложила пальцы к губам.
– Знаю, Вера, такого уж жизнь.
– Но,
– Я не буду считать дни, - прошептал он, держа Веру за талию.
– Почему ты молчал? – вдруг задала вопрос она.
– Потому что, у нас и так было много проблем. Деньги. Твоя подозрительность, - Фредерик дышал Вере в затылок, вдыхая тонкий аромат ее духов.
– Но я должна знать, я твоя жена, - Вера слабо улыбнулась, но Фредерик не видел в темноте этой улыбке.
– Прости, - проронил он, - пойдем спать, - они вместе прошли в спальню, и вместе встретили новый день.
С этого дня она старалась оберегать его, так чтобы он не замечал ее заботу. Она хотела, чтобы он не обременял себя многими проблемами, Вера хотела взять все проблемы на себя, чтобы он ни о чем не думал. Но мало только ее стараний, есть еще Виктор и его сумасшедший совет директоров. Ее любовь должна помочь ему жить, ее любовь должна заставить его крепко держаться на этой земле. Она должна, иначе все рухнет в один миг. Что ей делать без него? Просто волочить свое существование? Она еще могла все исправить, бездна не должна поглотить ее счастье.
Лето 1937.
Вдохнув легкий аромат слоеного теста и мяса, сразу захотелось есть. Глория помешала чечевичный суп, обильно сыпля приправами. Барбара сервировала стол для обеда, не смотря на то, что Хомсы совсем не ждали гостей, но это вошло их в традицию. Хозяйка не боялась испортить дорогой расписной фарфор, поэтому он стал обыденностью. Для обедов леди Хомс расшила скатерть со сложным орнаментом по краям и роскошными розами в центре. На ней были видны пятнышки вина и жира, но никто не хотел отправить на свалку любимую скатерть. Диана в эти времена, когда все считали вокруг деньги, занялась творчеством. Она дела салфетки под чашки, вышивала картины и чехлы для маленьких женских вещиц. Вскоре дамы в свете заметили это, и стали заказывать эти предметы быта. Диана не отказывалась, это тоже была работа, пускай не такая, как у Виктора, но зато ей было по душе.
Сегодня был летний выходной. Лето вошло в ту пору, когда пришла окончательно жара, а летняя прохладца становилось роскошью. В Лондоне стало тихо, все уехали к лазурным берегам или в деревню, наслаждаться тихой жизнью, только немногие оставались в городе. Так и они с Виктором остались в городе. Она любила Лондон, не смотря на всю его суматоху. Летом жизнь затихала, но они с Виктором по-прежнему вели светский образ жизни. Он водил ее по театрам и кино, иногда приводил в рестораны, чтобы она могла насладится музыкой и любимыми креветками. Их семья не стала тихой, обычной семьей. Все было подчиненно строгому закону вкуса Виктора, но никто и сопротивлялся.
Взглянув на часы, Диана откинула в сторону пяльцы, к обеду уже все готово, а дома были только они с Элеонорой. Роберт уехал вместе с отцом, а Джордж пропадал с другом. Сколько их моно ждать. Элеонора рисовала цветы, чтобы подарить брату на день рожденье, Барбара немного возмущалась, цветы не для мальчиков, но Джордж души не чаял в сестре, и стерпел бы такое. Ну, где же они все? Джордж пришел первым.
– Мама, - он поцеловал ее в щеку. Джордж был заботливым сыном, он часто в спорах с отцом занимал сторону матери, но это отнюдь не выводило из себя Виктора, а наоборот радовало, - а остальные?
– Еще нет. У отца даже в субботу дела, - Диана вздохнула. Только через полчаса приехали Виктор и Роберт.
Они, молча, обедали, обычно они все что-то бурно обсуждали, это вошло у них уже в привычку. Виктор позволял обсуждать все от науки до политики, не обращая внимания на слишком юный возраст сыновей. Но сегодня Виктор, словно
– Мария прислала письмо, - начал он, Диана подняла на него глаза, ничего не говоря, - у нее был нервный срыв, вызванный не знаю чем. Это наследственное, - он говорил так, словно это признанье сестры убивало его.
– Ты знаешь причины? – робко задала вопрос Диана.
– Да, - выдохнул ее муж. Ее рука замерла на полпути к его плечу.
– Откуда? – она вообще удивлялась, почему он так далек от Ирландии и отца, но при этом посвящен во всех их семейные тайны.
– Мои предки вели дневники, предпочитая оставить тайны бумаге, нежели погрести их под бременем времени, - Диана прильнула к нему, - это чисто женское, мужчины почему-то не склоны к этому.
У матери Андриана – Реган был такой недуг, ее муж Кристофер мало интересовался ее жизнью, считая это проявлением слабости и дурного воспитания. Наверное, холодность, деспотизм и сдержанность это их семейные черты. Они вели свой род с тринадцатого века, а основателем их дома считали Томаса Хомса, но он вовсе не был таковым, какими их привыкли видеть окружающие. Роберта, первого рыцаря, тоже все находили добрым и нежным, его сына Джеймса двор просто обожал, не находя в нем пороков. Маршалл, первый лорд, храбро сражался с Кромвелем, и боготворил свою жену, Вильям второй лорд влюбился с первого взгляда, а его сын Руперт, считался чуть ли самым верным мужчиной королевства. Все началось с Эдмонда влезшего в эту грязную придворную игру, он еще относился к тем добродетельным лордам, но его сын Патрик, рожденный на ирландской земле, женившийся на рыжей девушке, будто бы родился без сердце. Прекрасную жену он ненавидел, а потом и совсем бросил ее после рождения сына и дочери, считая супругу мебелью. Их сын Александр тоже не отличался теплым нравом, просто удивительно, что он выдал свою дочь Элизабет по любви за герцога, построившего ей прекрасный замок в Англии. Следующий лорд Хомс - Френсис поколачивал свою жену, и это не было ни для кого секретом, а бедняжка все терпела, считая своим долгом. Так что поведение Кристофера, сына бившего свою жену отца, не стало чем-то неожиданным, он даже не понял своего отношения к проблеме супруге, когда их дочь Хелен получала этот недуг. Он просто быстро выдал ее замуж за старика, который просто не успел заметить этого изъяна. Только Андриан, влюбленный в жену Селию, был другим, дурная кровь Хомсов и его отца Кристофера в нем не проявилась, как и в Дезмонде. Да, дед и прадед Виктора являлись романтиками, будто порода Хомсов вырождалась. Словно возвращаясь к своим истокам, в их жилах забурлила английская кровь, заглушая холодную испорченную кровь Ирландии. Как бы сказали сейчас, гены дали о себе знать, напомнили – они англичане. Лишь вся дурнота их крови бурными потоками потекла по жилам Эдварда, а потом уж и всей ирландской ветки. Болезнь Реган вернулась в их семью, в их английскую семью. Они не заслуживали этого, ведь они стали теми, кем они были когда-то. А может это не проклятье, а знак? Знак силы?
– Я не считаю это болезнью, - Виктор потер подбородок, - насколько я помню, дед никогда не говорил ничего дурного о прабабке, он ее любил. Когда мне было шестнадцать, я нашел дневник Реган. Она была сильной личностью.
– Еще бы ей пришлось сносить дурной характер мужа, - заметила Диана.
– Дело в не этом, она не хотела выходить замуж, писала потрясающие романы, которые остались в обрывка и увлекалась всей феминистической чушью того времени, - Диана приподняла бровь, - Ее сын считал это проявлением силы. Есть тип женщин, что копит в себе все страхи, эмоции, гнев, радость, и это рушит человека эмоционально.